Зимнее пламя - Беверли Джо

— Мы без труда узнаем в нем такого типа людей.

— Никаких имен, кузен.

У Дженивы кружилась голова.

— Локи срезал ветку омелы и сделал из нее копье. Хотел ли он убить, или это было всего лишь озорство?

— Но, — перебила его Дженива, — из омелы нельзя сделать копье, ведь это лиана…

— Железная логика. — Эш усмехнулся. — Это происходило еще до нашей эры, до рождения Христа. В одной истории говорится, что крест был сделан из дерева омелы, потом ее прокляли, и она стала такой, как сейчас, слабой и живущей только тем, что высасывает сок из других деревьев.

— В таком случае мать Бальдура не могла не знать об этом.

— Увы, смысл этой истории не подчиняется логике Дженива.

Она затеяла спор, потому что чувствовала, приближается нечто неприятное, но в конце концов ей пришлось заставить себя замолчать.

— Локи сделал копье, — продолжал Родгар, — но не воспользовался им сам, а уговорил метнуть его слепого брата Бальдура, Ходура, убедив его, что Бальдур хочет, чтобы он принял участие в игре. Затем Локи направил его руку. Бальдур умер, и все боги рыдали так, что слезы лились на их мед.

— Но в общем-то, как мы понимаем, несчастье произошло только из-за их собственной глупости.

— Кто в этом сомневается? — Лорд Родгар усмехнулся. — А они набросились на Локи.

— Это была его вина, — заметила Дженива.

— Иногда поступок имеет глубокие корни, мисс Смит, и нанесший последний удар оказывается не единственным виновником. Что касается Локи, боги поймали его, навеки заковали в цепи, а над его головой посадили змея, чей жгучий яд непрестанно капает на его лицо. Никто не бывает так жесток, как те, кого тяготит чувство вины.

Вины? Чьей вины? Матери Родгара? Его отца? В этом древнем мифе скрывалось что-то еще.

Молчание затянулось, и Дженива не выдержала:

— Почему матери в мифах так беспечны? Мать Ахилла оставила незащищенной его пятку. Мать Бальдура пренебрегла омелой. Немного добросовестности, и все было бы в порядке.

Во взгляде Эшарта она прочитала гимн своей логике и пожалела, что не придержала язык.

— Добросовестность дала бы нам непобедимых героев, — охотно пояснил лорд Родгар, — но именно наша уязвимость делает нас человечными.

— Возможно, — заметил Эш, — именно в этом причина того, что дети Каина и Авеля обречены нести бремя грехов своих родителей.

— Этим можно было бы многое объяснить, — согласился нисколько не смущенный. Родгар, — но жестокие боги умерли, а наш бог — Иисус Христос, который заповедовал нам прощать врагов наших.

Отлично сказано!

Эш ничего не ответил. Неужели он и на самом деле считает себя кем-то вроде Локи? И не готовится ли он погубить Родгара каким-то таинственным оружием?

Дженива не заметила, как они пересекли лужайку и вошли в сад, охраняемый от оленей высоким забором.

— Вперед к омеле! — раскрывая ворота, позвал Родгар. — В наши просвещенные времена она может убить нас только поцелуями.

Эш ввел Джениву в сад и закрыл за собой ворота.

— Но не забудьте, — добавил он, — что Иисуса Христа предали именно поцелуем.

Глава 28

Дженива ожидала чего-то большего, какой-то вспышки, даже бурной сцены, так ждут грозы, избавляющей от гнетущей духоты. Однако лорд Родгар спокойно отошел от них, уведя с собой мисс Миддлтон и Ормсби, чтобы поболтать с другими гостями.

Она сердито смотрела на Эша, жалея, что не может вытянуть мысли из его головы, как веревку из трюма. Уверенность, что она знает его достаточно хорошо, исчезла. Он оставался загадкой.

Наступало Рождество, время мира и покоя, но Дженива жила среди войн и отлично знала, как безумие проникает в кровь людей. Она видела мужчин, бросавшихся друг на друга просто из-за их национальности, военной формы или имени, как будто ненависть каким-то неведомым образом вспыхивала в их душах.

— Ага, — сказал Эш.

Дженива подняла глаза и увидела, что ветвь омелы, усыпанная ягодами, почти касается ее головы. Она не могла поверить, что маркиз попытается начать свои игры прямо сейчас, и отступила назад.

Он с досадой вздохнул:

— Я ведь предупреждал, чтобы вы не вмешивались.

— А как я могла сдержаться? Он срезал ветку и протянул ей:

— Позвольте мне по крайней мере вооружить вас. Я уверен, вы уже знаете мои слабости.

Она осторожно, чтобы не стряхнуть ягоды, положила ветку в корзину.

— Если это будет в моих силах, я никогда не причиню вам зла, Эш. Пожалуйста, поверьте мне.