Приди ко мне, любовь - Клейпас Лиза

Тяжело дыша, Люси плыла по теплому морю приятной неги. Она была опустошена и слишком слаба, чтобы сопротивляться напору его крепкого тела.

– А теперь расслабься, не напрягайся, Син, – донесся до нее приглушенный шепот мужа. – Я буду осторожен. Я хочу полюбить тебя всем телом.

В полузабытьи Люси инстинктивно расставила ноги – помочь Хиту; она не понимала, что он творит с ней. Внезапный толчок, и… вдруг нечто вторглось в ее тело. Резкая боль обожгла замутненное сознание: это Хит, он проник в нее, в Люси! Жадно хватая ртом воздух, она встрепенулась, еще шире развела ноги, и Хит воспользовался этим движением, проникая все глубже и глубже. Он шептал ей что-то ласковое, ободряющее, но Люси не слышала его, она внимала только чувству обжигающей боли. Она попыталась выскользнуть из-под него, но сильные руки Хита придержали ее дрожащее тело, а голос, успокаивающий и почему-то слабый, уговаривал ее:

– Синда, милая, ты так прекрасна… Я знаю, что ты чувствуешь… Я знаю, что это должно быть так. Тише, Син, обними меня…

Он крепко прижал жену к себе и, задавая ритм движений, повелел ей следовать этому темпу. Неукротимый, без остатка предавшийся страсти, – таков был подлинный Хит Рэйн, безжалостно вторгшийся в ее сокровенность и теперь познавший остатки тайны Люси Кэлдуэлл; его руки, губы требовали, кричали, взывали: «Что нам сделать, чтобы ты почувствовала рай и ад воедино, скажи нам!» Люси смотрела на лицо мужа и не могла представить себе иного мужчину, с которым могла бы разделить эту близость. Люси знала, что эта ночь единственная в ее жизни, никогда, никогда впредь она не повторится, и ей, Люси Рэйн, никогда уже не испытать ничего подобного. Потрясенная этим откровением, она уткнулась в блестящее от пота плечо Хита и почувствовала разливающееся в чреве тепло; движения его тела затихли, руки сжались в кулаки и зарылись в подушку по обе стороны от ее лица, губы горячим прерывистым дыханием обжигали шею. Ее полуоткрытые, ждущие и зовущие губы потянулись к его рту…

Время для них потеряло всякую значимость, оно обтекало, не касаясь их слившихся тел. Люси в полной мере ответила на страсть Хита. Она не думала о дне прошлом или дне завтрашнем. Она даже не заметила, когда погасла выгоревшая лампа и они очутились в кромешной тьме. И Люси осознала себя частицей этой тьмы, частицей долгого сна невинности, навеянного сладострастным заклятием, которое будет снято лишь наступившим рассветом. С каждым прикосновением Хита Люси все больше и больше становилась частью его тела, его жизни; она даже начала сомневаться, не взял ли он вместе с ее телом и ее душу.

Глава 7

Озадаченная множеством вопросов, на которые трудно было найти ответ, Люси старалась занять себя мелкими делами по хозяйству, размышляя над сложностью своего положения. Она была слегка разочарована, когда, проснувшись, обнаружила, что лежит в постели одна. Хит, покинув брачное ложе, умчался по делам. С другой стороны, Люси почувствовала некоторое облегчение: в одиночестве лучше предаваться мыслям. Прошедшая ночь изменила многое в их отношениях с Хитом. Он ответил на вопросы, волновавшие ее, и ответы развеяли некоторые иллюзии. Впрочем, несправедливо было утверждать, что она не получила удовольствия от близости с ним. И это особенно смущало Люси, слишком долго она была убеждена в том, что единственный достойный ее мужчина – Даниэль. Неужели все чувства по отношению к нему были простой привычкой? Неужели ее длительная привязанность к этому человеку объяснялась лишь тем, что с ним она чувствовала себя надежнее, как бы в безопасности. И что же, только поэтому она не решалась распахнуть свое сердце перед кем-то другим? «Нет, мои чувства были искренними, – твердила она про себя, смущенная своими сомнениями. – Я все еще люблю его». Но было ли чувство по отношению к Даниэлю любовью или чем-то иным, что она принимала за любовь?

Сейчас Люси, конечно, была неравнодушна к своему мужу, чего сама не ожидала, поскольку он оставался для нее загадкой – самый несносный, самый непредсказуемый, самый сложный человек, которого она когда-либо встречала. С завидным постоянством противопоставляя себя кому-либо или чему-либо, ему тем не менее всегда удавалось добиваться своего; для него, казалось, не существовало границ приличия, если оные препятствовали достижению цели. В нем как бы уживались два совершенно разных человека: Хит играл роль негодяя с той же легкостью, что и джентльмена. Но вот овладеть искусством общения с обоими Хитами у Люси просто не было пока возможности.