Среди роз - Дрейк Шеннон

Джон сидел в одиночестве и потягивал эль, глядя на дверь кабинета. Наконец он поднялся. Джон знал Тристана всю жизнь и не мог видеть, как мучается его друг. Постучав в дверь кабинета и получив разрешение войти, он открыл ее. Тристан сидел за столом, над книгой расходов, но, судя по всему, не видел ни одной цифры. Взглянув на Джона, Тристан вопросительно приподнял брови. Дружески улыбнувшись, Джон опустился в кресло.

— Ты не вышел к ужину.

— Мне надо было кое-что выяснить. Смотри. — Тристан подвинул книгу Джону. — От этих ферм до Иденби — день пути верхом.

Изучив цифры, Джон просмотрел список земель и их размеры.

— Хотел бы я знать, известно ли тамошним жителям о недавних событиях?

Тристан вздохнул и вышел из-за стола.

— Завтра я поеду туда и все выясню. Там живет по меньшей мере сотня человек.

— Я поеду с тобой, мы возьмем небольшой отряд. В тех краях часто вспыхивают бунты…

— С собой я возьму Тибальда, а ты останешься здесь. Мы вернемся через день.

— Поспеши. Замку Иденби давно уже пора начать жить привычной жизнью.

— И почувствовать власть хозяина, — добавил Тристан, наполнив оловянный кубок вином из фляги. — Да, жить привычной жизнью! О чем еще может мечтать человек, будь он беднейшим из крестьян или королем? За жизнь, здоровье и счастье! — Он поднял кубок.

— Тристан, я беспокоюсь за тебя. — Джон нахмурился.

— А в чем дело?

— Тристан, все осталось в прошлом! Ричард мертв. Ты отомстил за Лизетту и родных, наказал предателей, тебе достался Иденби. Чего же еще?

Нахмурившись, Тристан глубоко вздохнул и осушил кубок.

— Не знаю.

— Тристан, она тоже принадлежит тебе.

— Да, мне.

— Но ты не видел ее уже три дня!

— Ты следишь за мной?

— Просто я слишком хорошо тебя знаю.

Тристан горько улыбнулся:

— Мне казалось, я отомщу, потребовав то, что принадлежит мне по праву, а затем успокоюсь. Но… ничего не вышло. Я надеялся унять лихорадку, но она нарастает. Я не могу ни отпустить ее, ни прийти к ней.

Джон растерянно покачал головой:

— Но ведь она… твоя. Если в этом причина твоего беспокойства, ступай^: к ней. Люби ее…

— Нет, о любви нет и речи, дружище.

— В таком случае… обойдись без любви. — Джон налил себе вина. — Так или иначе — действуй! Пощади нас, твоих верных слуг!

Тристан усмехнулся:

— Ты сказал «действуй»? Хорошо. Завтра я уезжаю, поэтому последую твоему совету сегодня же. — И он широкими шагами покинул комнату. Посмотрев ему вслед, Джон допил вино и улыбнулся. Сегодня вечером он неплохо потрудился.

Поднимаясь по лестнице, Тристан дивился себе: у него слишком часто стучало сердце, срывалось дыхание, тело охватил странный трепет. Вожделение походило на ненасытный голод. Он сдерживал желание, потому что ничего не понимал и даже боялся своих чувств. Но отпустить ее Тристан не мог. Он взял то, чем хотел завладеть, но не утолил страсть.

Подойдя к двери, Тристан поднял засов и улыбнулся. Сегодня он не станет искать ответы на вопросы.

Тристан тихо закрыл за собой дверь. В комнате было темно, свечи не горели, угли в камине погасли. Он не сразу заметил Женевьеву.

Боже милостивый! Она лежала на полу, положив голову на руку. Ее длинные изящные пальцы казались мертвенно бледными и хрупкими. Волосы окутали девушку плащом — золотистые, длинные, как у ангела. Она поразительно напоминала… Лизетту.

Внезапно ослабев, Тристан закрыл глаза. Его охватил животный ужас. Женевьева мертва. Да, да, мертва, она покончила с собой… К нему вдруг вернулись силы. Подскочив к Женевьеве, он схватил ее на руки. Голова ее безвольно откинулась — на горле не было крови.

Когда же Женевьева приоткрыла глаза, Тристан чуть не вскрикнул от облегчения. Она просто заснула! Прилегла у очага и уснула. После сна ее затуманенные глаза напоминали нежные фиалки.

— Тристан? — удивленно прошептала она, и по его спине пробежала дрожь. Он тихо засмеялся.

— А кто же еще, миледи?

Инстинктивно она обвила руками его шею. Тристан опустил Женевьеву на постель, и ее глаза тут же закрылись, она снова заснула. Он тихо разделся в темноте, лег рядом с ней, спустил с плеч лиф платья и начал нежно ласкать ладонями обнаженную грудь, приникая к ней легчайшим, как дуновение, поцелуем.

Ее губы были сладкими, как вино. Тристан пробовал их на вкус еще и еще раз. Даже во сне она отвечала на поцелуи, но должно быть, ей снился совсем другой мужчина.