Дочь регента - Холт Виктория

Эдуард так ненавидел Женеву, что явился домой без разрешения, и его тут же услали на Гибралтарский пролив, где он был непопулярен и его прусские методы чуть было не вызвали мятеж.

— Как это на них похоже! — часто восклицал Эдуард. — Сначала меня послали в Пруссию изучать военное искусство, а когда я стал применять прусские методы, то попал в немилость.

Эдуарда отозвали с Гибралтарского пролива и отправили в Канаду.

— Мне единственный раз повезло, — обычно говорил Эдуард, ведь именно там он встретил мадемуазель де Монгене — то есть Джули, в которую влюбился и которая жила с ним как законная супруга, переменив свою фамилию на Сен-Лоран, в честь реки Сент-Лоренс, ибо на ее фоне протекал их идиллический роман.

Они прожили вместе семнадцать лет, но до сих пор не любили расставаться; когда Эдуард болел, Джули за ним ухаживала, а когда ему пришлось по состоянию здоровья вернуться в Англию, она приехала вместе с ним.

Эдуард вынужден был признать, что братья во главе с принцем Уэльским стояли за него горой; он поселился вместе с Джули в Найтсбридже; Мария Фитцгерберт подружилась с Джули, а когда Мария решила продать свой дом, «Касл-Хилл» в Илинге, Эдуард купил его и они переехали туда. Джули фактически была герцогиней Кентской, только что не носила этот титул.

Но, разумеется, Эдуард не мог вести праздную жизнь. Он был военным, и Фредерик, главнокомандующий армией, хотел ему чем-нибудь помочь. Дисциплина на Гибралтаре хромала, а Эдуард славился своей любовью к дисциплине. Главнокомандующий поговорил с братом — шутливо, по-дружески, — попытался ему объяснить, что необходимо вести себя тактично, и напомнил о причинах былой непопулярности Эдуарда среди солдат.

Эдуард же обиделся на Фредерика, который, по его мнению, был не настоящим военным. Однако Эдуард верил, что ему удастся вновь завоевать уважение армии и своих родственников, поэтому он принял вызов.

Это кончилось крахом.

Он быстро выяснил, что все неприятности вызваны повальным пьянством. Солдаты проводили добрую половину времени в винных лавках, многие пили даже на дежурстве. Эдуард приказал их жестоко высечь. Он закрыл половину винных лавок и запретил всем, кроме специально назначенных офицеров, входить туда. Его непопулярность резко возросла. Он даже не подозревал, насколько это опасно.

Солдаты ненавидели Эдуарда за то, что он лишил их выпивки; владельцы винных погребков клокотали от ярости, потому что он пресек их торговлю.

«Да кто он такой?» — спрашивали они друг друга.

Сын короля? Они не желают, чтобы ими командовали королевские сыновья. Им нужны настоящие военные командиры. Где он обучался военному искусству? — В Германии. Ну, так здесь не Германия, и они не потерпят этих методов.

Мятеж должен был вспыхнуть в Сочельник, однако подготовили его плохо, а суровый герцог оказался человеком, знающим свое дело, он быстро схватил зачинщиков и без колебаний приказал их расстрелять. Звуки выстрелов, как он и надеялся, отрезвили бунтовщиков.

Однако через месяц его отозвали обратно в Англию.

— Боже мой, Эдуард, — сказал Фред, веселый, добродушный Фред. — Ну и заварил ты кашу. Теперь дела на Гибралтаре обстоят еще хуже, чем до твоего появления. Пожалуй, тебе лучше оставаться дома.

Услышать такое от Фредерика, беспечного, заботящегося лишь об удовольствиях... от Фреда, который думал не столько об армии, сколько о своих многочисленных любовницах! Это было оскорбительно. Его слова глубоко ранили Эдуарда, и эта рана никак не заживала. Как ни посмотри на случившееся, а выходит, что его снова отозвали с Гибралтара с позором.

Король укоризненно качал головой.

— Дисциплина — хорошая вещь, но она должна быть разумной. А? Что? У тебя нет такта... ты нерассудителен. А? Что? — Он сверкал на сына глазами, и выражение этих выпученных глаз, над которыми белели кустистые брови, было совершенно диким.

«Да он полусумасшедший!» — подумал Эдуард, но и эта мысль не залечила его рану.

Он же старался как мог! И ему удалось бы навести порядок на Гибралтаре, удалось бы восстановить там дисциплину, но его отозвали сразу же после того, как он подавил мятеж. Дескать, он слишком суров... Вспоминая об этом позоре, Эдуард кипел от гнева. А Фред — главнокомандующий армией, хотя уж кто-кто не способен командовать, так это он!

Неумение Фреда командовать стало навязчивой идеей Эдуарда, и, не имея возмож