Валет червей - Холт Виктория

Холт Виктория

Валет червей

ОТВЕРГНУТАЯ

Когда граф д'Обинье приехал в Эверсли, я была на прогулке верхом. Войдя в холл, я застала его разговаривающим с моей матерью и сразу же поняла, что это не обычный гость. Он был немолод — того же возраста, что и моя мать, а может быть, и старше — и чрезвычайно элегантно одет, хотя и не совсем так, как это принято в Англии. Фасон его темно-зеленого бархатного камзола был непривычно смелым, жилет, отделанный кружевами, — более изящный, полосатые штаны чуть шире, а башмаки с пряжками необыкновенно блестели. Его белый парик подчеркивал сверкающие темные глаза. Он был одним из самых красивых джентльменов, каких я видела в жизни.

— А вот и ты, Лотти, — сказала мать. — Хочу представить тебя графу д'Обинье. Он пробудет у нас несколько дней. — Она взяла меня за руку и подвела к графу. — Это Лотти, — сообщила она.

Граф взял мою руку и поцеловал ее. Я была убеждена, что это не обычная встреча, и происходит что-то очень важное. Хорошо зная свою мать, я предположила, что она очень озабочена тем, чтобы мы понравились друг другу. Мне он понравился сразу же, в основном за манеру, с которой поцеловал мою руку, сразу заставив меня ощутить себя взрослой — именно такой, какой я хотела себя сознавать, поскольку то, что мне еще не было двенадцати лет, весьма раздражало меня. Будь я уже постарше, я могла бы бежать из дома с Диконом Френшоу, полностью занимавшим мои мысли. Между нашими с Диконом семьями существовали родственные связи. Он был сыном кузена моей бабушки, и я знала его всю свою жизнь. Правда, он был почти на одиннадцать лет старше меня, но это не помешало мне влюбиться в него, и я была уверена, что он питал ко мне те же чувства.

В голосе матери чувствовалось оживление. Она внимательно смотрела на меня, словно пыталась выяснить, что я думаю о нашем госте. Он пристально разглядывал меня.

Первые слова, которые он произнес по-английски с сильным иностранным акцентом, были:

— Ну что ж, она просто красавица. В ответ я улыбнулась ему. Я не страдала ложной скромностью и знала, что унаследовала внешность давно покойной прабабушки, о чьей красоте в семье ходили легенды. Я видела ее портрет, и наше сходство было несомненным. Те же волосы цвета воронова крыла и те же глубоко посаженные синие, почти фиолетовые глаза; пожалуй, нос у меня был чуть покороче, а рот — чуть шире, но сходство было поразительным. Она была настоящей красавицей. Ее звали Карлоттой, и это придавало всему несколько мистический оттенок, поскольку еще до того, как наше сходство стало заметным, меня окрестили Шарлоттой — почти тем же самым именем.

— Давайте пройдем в зимнюю гостиную, — предложила мать. — Я велела подать что-нибудь для подкрепления нашего гостя.

Мы прошли в гостиную, подали закуски, вино, и начался разговор, который мне показался интересным я увлекательным. Граф д'Обинье, видимо, решил очаровать нас, и было ясно, что он прекрасно владеет этим искусством. За короткое время он успел достаточно много рассказать о себе, и я чувствовала, что он говорит скорее для меня, чем для матери, желая при этом произвести хорошее впечатление. Несомненно, ему это удалось. Он был блестящим рассказчиком, и, похоже, жизнь у него была яркая и разнообразная.

Время пролетело быстро, и мы расстались, чтобы переодеться к обеду. Безусловно, я давно не проводила время так интересно и увлекательно с тех пор, как в последний раз видела Дикона.

В течение нескольких дней большую часть времени я проводила с гостем. Мы много ездили верхом, так как, по его словам, он хотел, чтобы я показала ему окрестности.

Он много рассказывал мне о жизни во Франции, где при дворе, насколько я поняла, он выполнял какие-то дипломатические поручения. У него были замок в провинции и дом в Париже, но он часто бывал в Версале, где в основном находился двор, ибо, как он сообщил мне, король предпочитал не появляться в Париже… Разве что тогда, когда этого никак нельзя было избежать.

— Он очень непопулярен из-за того образа жизни, который ведет, сказал граф.

Он рассказал мне о короле Людовике XV, о его любовницах и о том, как было разбито его сердце после смерти мадам Помпадур, которая была не только его любовницей, но и истинной правительницей Франции.

Блеск французской жизни завораживал меня, и я была рада, что граф откровенно разговаривает со мной, как бы не обращая внимания на мою молодость, — факт, который моя мать постоянно подчеркивала, особенно с тех пор, как узнала о моих чувствах к Дикону.