Невеста-обманщица - Коултер Кэтрин

— Хорошо, Александра, я думаю настало время, чтобы прояснить наконец некоторые вещи.

Она посмотрела на него, по ее бесстрастному взгляду он не мог угадать, о чем она думает.

— Вы сделали из меня посмешище. Должен сказать, мне это не особенно нравится. Однако что сделано, то сделано. Отчасти я готов признать и свою вину в том, что произошло. — Она молчала. — Вы совсем ничего не хотите мне сказать?

— Это из меня сделала посмешище ваша семья. И мне тоже это не особенно нравится. То, что случилось, не должно было произойти, но так вышло. И если вам так уж хочется, чтобы я что-нибудь сказала, я скажу, что ваша роль была главной во всем, что произошло. Вот что я скажу.

— Вы правы в том, что моя семья поступила с вами не лучшим образом. Больше этого не повторится. Но давайте вернемся к вам и к вашим поступкам. — Она, молча ждала продолжения. — Будь я на вашем месте, я бы тоже ничего не говорил. Любые извинения звучали бы подозрительно, учитывая то, как вы себя вели, — слишком распущенно, чтобы называться графиней.

Дуглас остановился, чтобы передохнуть и опять не наговорить лишнего. Эта утомительная дискуссия, безусловно, была необходима, но вряд ли она что-то даст, судя по ее настроению. Если бы ее физические силы совпадали с ее склонностями, она бы не остановилась перед тем, чтобы швырнуть в него кушеткой. Он решил несколько смягчить резкость своих последних слов.

— Но, как я уже сказал, что сделано, то сделано, — повторил он и заключил с примирительной улыбкой:

— Теперь мы должны смотреть в будущее.

— Какое будущее?

— Это как раз то, что мне хотелось бы обсудить.

— Я не возлагаю особых надежд на свое будущее. Ваша мать пребывает в полном расстройстве от вашей женитьбы на мне. Совершенно очевидно и то, что она с радостью приняла бы Мелисанду, окажись та ее невесткой. Но поскольку Мелисанда для вас потеряна, теперь на первый план выходит персона этой Джульетты, которая, хотя и уступает пальму первенства Мелисанде, все же оценивается весьма высоко на предмет миловидности. Ну а меня, похоже, не поставили бы даже на самую низкую ступеньку. Ваша мать никогда не примет меня. Да я и сама не собираюсь терпеть унижения от вас обоих.

Не дав себе времени подумать, Дуглас быстро ответил:

— Я знаю, чем Мелисанда так понравилась моей матери. В ней она не усмотрела никакой опасности для себя как хозяйки этого дома. Вы же сделаны совсем из другого теста, и она сразу поняла, что ей не приходится рассчитывать на то, что вы все свое время будете посвящать балам и нарядам. Вы, скорее всего, захотите сами вести дом и следить за поместьем.

Он замолчал, сам удивляясь тому, что только что сказал.

Александра заметила это и прищурилась:

— Осторожней, милорд, а не то я могу принять это за комплимент, что вряд ли соответствует вашим намерениям.

— Я не совсем то имел в виду, — возразил он. — Я не сомневаюсь в том, что Мелисанда будет прекрасно справляться со своими обязанностями.

Александра хотела сказать на это, что Мелисанда никогда в глаза не видела ни одного счета и ни одной расходной книги, да и увидев, вряд ли поняла бы, что там написано. Но вместо этого сказала:

— А еще Мелисанда рисует чудесные акварели. Она действительно очень талантлива и оставляет такое прозаическое занятие, как просматривание счетов, для тех, кто не обладает ее дарованиями.

Дуглас не нашелся, что ответить на это.

— Правда, я могу петь. Конечно, я не претендую на успех великолепной мадам Орзински, но мне не раз говорили, что у меня очень приятный голос. Я также хорошо разбираюсь во всем, что касается цветников и сада. Нортклиффские сады находятся в ужасном состоянии.

Его темные глаза заблестели, когда он сказал очень тихо и вкрадчиво:

— Вы убеждаете меня в том, что могли бы стать хорошей женой, Александра? Может, расскажете еще о каких-нибудь ваших скрытых достоинствах?

Ему доставила удовольствие ее внезапная бледность. Совершенно ясно, что она не ожидала такого толкования своим словам.

— Нет, — сказала она. — Я больше не хочу быть вашей женой. Я хочу уехать домой. Вы не можете принудить меня остаться здесь, милорд.

— Я могу заставить вас делать все, что захочу. В ваших же интересах не забывать об этом.

Вместо того, чтобы разразиться обвинениями, Александра вдруг глубоко вздохнула. Она старалась быть очень сдержанной и спокойной с ним, старалась не терять над собой контроля и не отступать от своей природной мягкости под его грубым напором, и наконец доказала это — и ему и себе самой. Она подняла на него непроницаемый взгляд: