Герой снов - Клейпас Лиза

Раззолоченный возок был запряжен тройкой вороных и поставлен на полозья, которые теперь легко скользили по снежному ковру. Герб Ангеловских был вышит на бархатных подушках, выложен золотом, а также хрусталем и драгоценными камнями на крыше и дверцах возка.

– Я - Ангеловский, - медленно произнес Николай, кладя руку на герб.

– Так и есть, - с чувством согласился Федька.

Николай перевел взгляд на дворецкого, в чертах которого постепенно проступало что-то знакомое. Сударевы служили многим поколениям их семьи. Кто-то даже последовал за ним в изгнание, но князь не мог припомнить никого из них по имени Федор. Хотя… в далеком детстве, кажется, жил у них старик Сударев, которого все звали Федорыч. Может, этот Федька был его отцом? Или дедом?

"А кто же тогда я?"

Николай залпом допил вино, разгоняя гнездившийся в груди холодок. Слуга назвал его Николаем… князем Николаем Дмитриевичем… Но ведь так звали и его прапрапрадеда!

Возок миновал дома и рынки посада - часть города, раскинувшуюся между стенами Кремля и внешними земляными валами, окружавшими Москву. Прохожие кутались в широкие длинные шубы и кафтаны, надвигали на лбы меховые шапки. Взмахами рук они приветствовали и провожали проносившиеся мимо сани. Эта сцена неприятно напомнила Николаю толпы любопытных, собравшихся поглазеть, как он навсегда уезжает из Санкт-Петербурга.

– Куда мы направляемся? - сухо спросил он.

– Разве не помните? В особняк вашего друга, князя Чоглокова. У него единственная в Москве бальная зала, которая сможет вместить всех девиц. Он предоставил вам для смотрин ее и примыкающие помещения.

– Очень любезно с его стороны, - мрачно отозвался Николай, сжимая в озябших пальцах пустой кубок. Они мчались по городу, построенному кольцами или скорее слоями, как луковица, сердцевиной которой был Кремль. В одних местах сгрудилось по несколько барских усадеб, в других - скопление золотых церковных куполов напоминало поросль экзотических цветов, рядом с которыми деревянные домики обывателей казались особенно низенькими и маленькими. Почти все строения были деревянными, а дороги - немощеными.

Как сквозь сон услышал Николай перезвон церковных колоколов, возвещавших православным начало обедни. Ни в каком другом городе на свете не звонят в колокола так много и так часто, отчего воздух московский поет и звенит радостным гулом. Если это продолжался сон, то такого яркого, похожего на явь и приятного сна ему никогда еще не снилось…

Наконец возок подкатил к большому особняку, фронтон которого был украшен стройными деревянными колоннами. С боков к нему примыкали два восьмиугольных флигеля. По обе стороны улицы и у ворот толпился народ. Завидев в окошке возка Николая, толпа разразилась приветственными криками. Он глубже вжался в сиденье и угрюмо насупился.

– Не тревожьтесь, ваша светлость, - заметил Федька. - Скоро все кончится.

– Поскорее бы.

Лакеи в парчовых ливреях распахнули дверцу и проводили Николая в дом. Сударев следовал за ним по пятам, держа в руках деревянную шкатулку с золотым замком. Хозяин дома, предположительно князь Чоглоков, уже ждал их в широких и низких сенях. Это был лысый старик с тонкими седыми усиками, забавно встопорщившимися, когда он приветливо заулыбался.

– Князь Николай, друг мой, - проговорил Чоглоков, лукаво блестя глазами. Он обнял Николая и засмеялся, запрокинув голову. - Ты будешь доволен выбором, смею тебя уверить. Таких красавиц поискать. Я никогда не видел столько прекрасных лиц сразу. А волосы!… Как шелк. А груди!… Словно сочные плоды. Ты легко выберешь себе по нраву. Мы как, сначала выпьем или сразу отправимся в бальную залу?

– Не надо пить, - торопливо зашептал Сударев, делая вид, что не замечает свирепого взгляда своего князя. - Его светлость князь Николай Дмитриевич пылко стремится поскорее увидеть привезенных девиц.

Чоглоков рассмеялся:

– Кто его упрекнет? Следуй за мной, князь Николай, и я провожу тебя в рай.

Коридоры звенели взволнованным девичьим щебетом. Гул становился все сильнее по мере приближения к бальной зале. Самодовольно ухмыльнувшись, Чоглоков потянул на себя дверную ручку в виде головы льва и распахнул двери.

Раздался неслаженный хор ахов и охов, а затем наступила тревожная мертвая тишина. Николай помедлил на пороге, но Чоглоков и Федька совместными усилиями подтолкнули его вперед.

– Господи Боже! - пробормотал Николай. В зале собралось около пяти сотен девушек, а может, и больше. Они стояли нестройными рядами, и все как одна смотрели на него в ожидании его выбора. Большинство были в длинных, до пола, полотняных рубахах л накинутых поверх платках красного, самого любимого в России цвета. У всех девушек волосы были заплетены в косы и убраны лентами и платочками. У многих на головах красовались кокошники из золотой или серебряной скани. Несколько самых храбрых девиц уставились на приближавшегося князя с открытым восхищением.