Принцесса - Линдсей Джоанна

Никаких сомнений в том, что он желает именно ее, никаких сомнений в том, что она готова принадлежать ему. Таня позволяет Штефану делать с ней все, что он хочет, она чувствует и ощущает все его прикосновения и поцелуи, желает большего, хотя и не понимает: неужели может быть еще более сильное наслаждение! Наверное, может, раз он уверенно ведет ее к этому. Почему он медлит, не снимет с нее это проклятое платье и не разденется сам? Она так жаждет ощутить на себе его сильное, мускулистое тело… Ничто теперь не сдерживает ее, она даст ему любить себя сколько он пожелает… Она просто умирает от желания…

Неожиданно громкий и настойчивый стук в дверь заставил ее застонать от отчаяния. Штефан приподнялся на локте, повернулся к двери.

— Я убью их! — прорычал он.

Стук повторился, и из-за двери раздался голос:

— Штефан! Если ты не ответишь, я подумаю, что она тебя убила! Тогда я сломаю эту чертову дверь!

В каюте почти темно, только едва светящийся ночник. Таня посмотрела в ту сторону и увидела только полоску света под дверью и сбоку, там, где замок. И еще она увидела, что дверь незаперта, Штефан вчера только притворил ее за собой.

Он тоже это понял в тот же момент, поднялся и застонал, схватившись за голову, — приступ похмельной мигрени. Штефан все же доплелся до двери, приоткрыл ее, чтобы его увидели с той стороны, и снова закрыл. Причем не хлопнул, видимо, из-за головной боли.

Таня села на постели и медленно натянула на себя лиф платья, едва справляясь с пышными рукавами. Она не знала, чего теперь ожидать. Но через минуту снова постучали и сообщили, что, оказывается, пароход причалил в порт назначения уже час назад. Штефан сначала задул горевший ночник, потом зажег лампу на столе. Тане меньше всего этого хотелось, лучше бы он вернулся к ней на кровать, но она понимала, что это уже невозможно. Там, за дверью каюты, их ждут.

Таня оказалась права: не надо было зажигать свет. Потому что теперь она увидела, с каким выражением Лица Штефан стоит перед кроватью. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы все ее сомнения вернулись к ней. Это не лицо человека — непроницаемая маска.

Понял ли он, что происходило, или он и правда, не совсем проснувшись, просто поддался сонной неге? Может, он смотрит на нее и думает о том же, задавая себе те же вопросы? А если вспомнить вчерашние неприятности и его невероятное предложение переспать с ним, чтобы унять плотское желание… О нет! Получается, что этим утром она приняла его предложение? Почему же он ничего не говорит? Просто стоит и глазеет на нее, и непонятно, какие мысли роятся в его голове. Гадкие мысли, это видно по взгляду, который вдруг стал неприятно колючим. Что ему взбрело в голову на этот раз?

Таня была готова к худшему, но не к вопросу, который неожиданно прозвучал:

— Тебе действительно все равно, с кем спать, Таня?

Она бы ударила его, подойди он поближе. Но вместо этого просто повернулась к нему спиной и бросила через плечо:

— Думаю, что нет, потому… — но не смогла договорить: в горле стоял ком.

Ее волнение было таким неожиданным для Штефана, что он тут же добавил:

— Прости.., случайно выскочило. Но я знаю, — ты ненавидишь меня, что же я мог еще подумать?

И правда, что же еще? Но можно было сказать что-нибудь другое. Кажется, чем более близкими становились их отношения, — тем обиднее было слышать его слова. Тане следовало ожидать чего-нибудь, подобного. Но она не ждала.

Да и что она может ему ответить? Что она так злилась на него из-за того, что он отнял у нее таверну, и хотела застрелить его? Да, она так и пообещала. Гнев ее потом сменился растерянностью перед неведомым будущим. Он не знает, каково ей было. А вот вчера она опять рассердилась и даже хотела навредить ему, а кончилось это дракой в казино. Если все это собрать вместе, выходит, она ненавидит его. Только это совсем не так. Таня должна бы испытывать именно это чувство, но ничего у нее не выходит. И никому этого не понять.

Но тогда как же объяснить неожиданную вспышку страсти? Сказать, что ее настолько сильно влечет к нему, что она ни о чем больше думать не может? Он не поверит этому. Сама Таня себе не верит. Она не доверяет ему, его словам, объяснениям. Ей неуютно и страшно в той бездне неизвестности, в которую ее окунули. И не по душе его вспыльчивый характер, неуравновешенный нрав. А одни его оскорбления, причем постоянные, чего стоят! Свое недовольство ей не удавалось скрыть, ее отношение к нему сквозило и в ее поведении, и в выражении лица. Но куда все это исчезает, когда он дотрагивается до нее, или просто смотрит, или она о нем думает? Почему ее так тянет к нему, несмотря на неприязнь, а иногда даже ненависть?