Ожерелье невесты - Мартин Кэт

К концу дня она оказалась в знакомых стенах; слуги были рады видеть ее, особенно Грета, экономка, и Сэмюел, дворецкий. Она попросила их никому не говорить о ее приезде, и они обещали позаботиться о том, чтобы остальные слуги тоже молчали.

Даже если барон узнает, что она была здесь, он не поймет, что падчерица искала дневник, и к этому времени Тори будет уже далеко.

Было приятно встретиться со старыми друзьями, но поиск затягивался, потому что ей все время приходили в голову новые места, которые следовало обыскать.

К несчастью, когда настало утро и пришло время возвращаться в Лондон, ее усилия так и не увенчались успехом. Одна Грета знала, что Тори искала дневник, но и она не понимала, почему он был так нужен. Тори не могла скрыть разочарования. Наутро, когда она собралась уезжать, Грета подошла к ней, чтобы поделиться своим предположением:

– Может быть, ваша мама, упокой Господь ее душу, оставила дневник в Уиндмере.

– Да, я уже думала об этом. В следующий раз я попытаюсь съездить туда.

– Или она могла оставить его в городском доме. Тори схватилась за голову. Она забыла о маленьком доме в Лондоне, которым родители почти не пользовались.

– Вы думаете, он там? Они с отцом никогда не оставались в нем надолго. Мне и в голову не приходило…

– Ваши родители не часто там бывали, но ваш отчим всегда любил пожить в городе, особенно в сезон. Он с вашей матерью был там незадолго до того, как она заболела.

– Но барон продал дом сэру Уинифреду Маннингу. Как я попаду туда?

Грета пожала плечами.

– Я просто подумала, что надо сказать вам.

– Я рада, что вы напомнили мне об этом. – Тори обняла служанку. – Спасибо, Грета. – Настроение у нее немного улучшилось. Ей нужно было сесть в почтовую карету, вернуться в гостиницу и оставаться там до следующего дня, пока не подъедет Грейс.

В Лондон они приехали к вечеру.

Ей не повезло – когда она вернулась, Корд уже ждал ее дома.

Глава 17

Корд мерил шагами кабинет. Возвратившись к вечеру домой, он ожидал увидеть Викторию. Он был измучен, страдая больше от сознания провала попытки освободить Итана, чем от бессонных часов, проведенных в море.

Когда они добрались до намеченного места вблизи Сен-Назера, вместо Итана через борт перевалил помятый, избитый Макс Брадли, харкая кровью на надраенные доски палубы. В плече у него засела пуля, лицо было обезображено глубокой раной.

– Капитан бежал из тюрьмы, как мы и планировали, – устало рассказывал Макс. – Мы почти добрались до берега, когда они догнали нас. Мы отбивались изо всех сил. Потом один из них выстрелил в меня. Они подумали, что я мертв, иначе меня бы здесь не было.

– А Итан? – спросил Корд, холодея.

Брадли прерывисто задышал, когда хирург, которого Рейф предусмотрительно взял на судно, принялся осматривать его.

– Он жив. Они вернули его в тюрьму. У него есть враг. Не знаю, кто он.

Брадли поморщился, когда врач проткнул иглой края раны на его лбу и протянул через них нить. – Они следят, чтобы он не сбежал.

– Так значит, все кончено, – мрачно сказал Корд, вцепившись руками в спинку стула, стоявшего у койки, на которой лежал Брадли.

– Я этого не говорил. – Макс осклабился. – Ничего не кончено. Еще рано сдаваться.

Его слова ободрили Корда, но не слишком.

Он попытался отбросить мрачные мысли и думать о Виктории, воображая, как ее тонкие ручки обвиваются вокруг его шеи, ее гибкое тело прижимается к нему, принося тепло и успокоение. Он представлял, как она будет суетиться вокруг него, стараясь утешить, как он отнесет ее наверх и будет любить ее, чтобы податливое тело жены.

Это помогло забыть о страданиях Итана. Но когда Корд перешагнул порог своего дома, Тиммонз сообщил ему, что Виктория уехала с Грейс Частейн в гости к подруге Грейс, живущей в деревне. Дворецкий не смог сказать точно, когда ее светлость намеревалась вернуться.

Корд перестал ходить по кабинету и уселся за письменный стол. Ему надо было заняться бумагами, громоздившимися на столе, но он не мог сосредоточиться.

Где Виктория?

Он наказал ей не отлучаться далеко от дома. Он предупредил ее, что Харвуд в Лондоне. Вдруг что-нибудь случилось? Вдруг беда?

Отодвинув кресло, он встал и снова заходил по кабинету. Стрелки часов на камине показывали семь часов вечера, когда он услышал голоса в прихожей и понял, что вернулась жена. Корд вышел из кабинета, его шаги ускорялись по мере того, как рос его гнев. Он издали увидел Викторию, улыбающуюся Тиммонзу, словно ничто в мире не тревожило ее, и от ярости готов был взорваться.