Дочь регента - Холт Виктория

— Ха-ха! — говорил себе Фредерик, однако при Джули предпочитал помалкивать, понимая, что она будет немного шокирована его радостью.

Милая, благородная Джули! Эдуард вовсе не хотел, чтобы она менялась, однако Джули не понимает, что значит уязвить гордость человека его профессии, как мучительно иметь своим начальником того, кто ниже тебя, и понимать, что его назначили просто потому, что у отца он ходит в любимчиках, да и все его любят за общительность и добродушный нрав. Ничего, это их научит уму-разуму.

Так что бедняга Фред был страшно несчастен, пока шло расследование. Нигде он не находил утешения... только Георг его поддерживал, хотя и не скрывал, что считает поступок Фреда глупым. Ни в один клуб Фредерик не мог пойти, ибо везде люди судачили о нем, цитируя фразы из его писем Мэри-Энн и хихикая над тем, что он столь банально выражает свои чувства.

Фредерик становился перед зеркалом и восклицал:

— Черт побери! Я не писатель. Я солдат.

Однако отражение издевалось над ним. Солдат... Похоже, солдат из него еще более никудышный, чем писатель; во всяком случае, именно это пытаются доказать его враги.

Никто не был ему настоящей опорой. Фредерик никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким. Георг?.. Да, конечно, Георг ему сочувствовал, однако с тех пор, как Мария Фитцгерберт поссорилась с герцогиней Йоркской, их отношения уже не были прежними.

Дверь в спальню Фреда тихо приоткрылась, и кто-то застыл на пороге, глядя на него. Жена...

— Ты здесь? — пролепетал Фред.

— Да. — Жена вошла в комнату и села на постель.

— Ты слышала об этой... истории, — сказал он и подумал: «Она явилась, чтобы поиздеваться надо мной. Это вполне понятно. Она моя жена, но я никогда ее не любил и открыто это показывал. Ну, а она... она всегда отдавала предпочтение своим зверюшкам». Герцогиня кивнула.

— Да, я слышала, — сказала она. — И думаю, что в такие минуты мы должны быть под одной крышей.

— Что? — вскричал Фредерик.

— О да, — подтвердила жена. — Поэтому я и приехала в Лондон.

— Но ты же ненавидишь Лондон!

— Да, я предпочитаю жить в деревне.

— А как же твои собаки, кошки, птицы и обезьяны? Ты же их так любишь.

— О них позаботятся. Я им сейчас не нужна.

— А мне... нужна.

— В подобные минуты жена должна быть с мужем... должна показать, что верит в его невиновность. Они должны быть вместе. В другие времена — ради Бога, пусть каждый живет своей жизнью... но в минуты невзгоды надо быть вместе.

Фредерик посмотрел на жену затуманившимся от слез взором. Он был сентиментален, как принц Уэльский, и его глубоко тронуло, что из окружающих она была единственной, кто захотел оказать ему поддержку.

Дело закончилось тем, что двумястами семьюдесятью восемью голосами против ста девяноста шести Фредерик был признан невиновным в коррупции.

Расхаживая по гостиной Касл-Хилл, Эдвард с ликованием выслушал вердикт парламента.

— Ему придется уйти с поста главнокомандующего, — сказал он Джули. — Это слишком большой позор, когда человек причастен к столь грязной истории.

— Даже если доказана его невиновность?

— Моя дорогая Джули, сто девяносто шесть человек считают его виновным. Нет, ему придется подать в отставку.

— И тебя назначат на его место? — спросила Джули. Фред мрачно поджал губы.

— Кто знает? Может быть, им уже надоели герцоги королевской крови. Фредерик опозорил не только себя, но и всю нашу семью.

— Не расстраивайся, — попыталась утешить его Джули. — Когда-нибудь тебя оценят по достоинству.

— Ладно, — с удовлетворением изрек Эдуард, — хотя бы Фредерик получил по заслугам. Думаю, теперь отец не называет его «Надеждой парламента». Что же касается Георга, то он постоянно становится объектом насмешек, волочась за женой Хертфорда.

— Какая жалость, Эдуард, что ты не старший сын! Но с другой стороны, тогда бы тебя женили на принцессе Каролине.

— Избави Бог! — вскричал Эдуард. — В моей жизни есть только одна женщина: это ты, Джули.

Джули это знала и была довольна.

— Я рада, что у них хотя бы один ребенок родился. А то бы нас не оставили в покое, — сказала она.

— Да... Ох, уж эта девчонка! Настоящий сорванец! Ее неплохо было бы хоть немного приучить к дисциплине.

— Бедняжка Шарлотта, — вздохнула добросердечная Джули. — Не забывай, каково ей приходится с таким отцом... и с такой матерью. Они ведь так враждуют!