Обжигающий лед - Деверо Джуд

– Вспомнила! Но это не мог быть ты, это же был взрослый мужчина.

– Думаю, мне тогда было восемнадцать, значит тебе должно было быть…

– Шесть. Расскажи мне об этом.

– Вы с сестрой приехали на праздник вместе, в белых платьях с розовыми поясами и с розовыми бантами в волосах. Твоя сестра сразу убежала на задний двор играть с другими детьми в салки, но ты пошла и села на железную скамью. Ты не пошевельнула ни единым мускулом, просто сидела там, положив руки на колени.

– А ты остановился передо мной с тачкой, в которой, по-видимому, только что была целая куча конского навоза.

Кейн хрюкнул.

– Вполне возможно. Мне стало тебя жаль, ведь ты сидела там совсем одна, поэтому я спросил тебя, не хочешь ли ты посмотреть щенков.

– И я пошла с тобой.

– Ну, для начала ты окинула меня своим тяжелым взглядом сверху донизу Я думаю, я выдержал испытание, поскольку ты пошла со мной.

– И я надела твою рубашку, а потом случилось что-то ужасное. Я помню, что я разревелась.

– Ты не хотела подходить близко к щенкам, а стояла в сторонке и наблюдала за ними. Сказала, что не хочешь испачкать платье, поэтому-то я и дал тебе мою рубашку, чтобы ты надела ее сверху на платье, да и к ней-то ты не хотела прикасаться, пока я не поклялся три раза, что она чистая. А то, что ты помнишь как великую трагедию, было вот чем. Одна собака наскочила на тебя сзади, схватила бант, и он развязался. Я никогда не видел, чтобы ребенок был так расстроен. Ты начала реветь и сказала, что мистер Гейтс возненавидит тебя. А когда я сказал, что могу снова его завязать, ты ответила, что только твоя мамочка умеет завязывать банты правильно. Ты прямо так и сказала: «Правильно».

– А ты все-таки завязал его правильно. Даже мама не заподозрила, что он развязывался.

– Я ведь только тем и занимался, что заплетал лошадям гривы и хвосты.

– Для Пам?

– Ты чертовски много ей интересуешься. Ревнуешь?

– Нет, после того как ты отверг ее.

– Вот почему нельзя рассказывать секреты женщинам.

– Ты бы хотел, чтобы я ревновала? Кейн задумался.

– Я бы не возражал. По крайней мере ты знаешь, что я отверг Пам. Я что-то не слышал ничего подобного о Вестфилде.

Она поцеловала руку Кейна, которая лениво поглаживала ее грудь. Она точно знала, "что говорила ему о Лиандере уже несколько раз.

– Я отвергла его перед алтарем, – мягко сказала она.

Кейн еще немного сжал объятия.

– Я думаю, именно это, и получилось тогда. Потому что у него и приблизительно нет столько денег, сколько у меня.

– Ты и твои деньги! У тебя есть что-нибудь кроме них на уме? Например, поцелуи?

– Я выпустил джина из бутылки, – засмеялся он, однако подчинился ей без единой тени неудовольствия.

– Веди себя прилично, – сказал он, наконец выпрямившись. – Я не такой выносливый, как ты. Не забывай, по сравнению с тобой, я старый человек.

Ухмыльнувшись, Хьюстон поерзала на его коленях.

– И я старею с каждой минутой. Сиди спокойно! Гейтс был прав, что упрятал вас двоих под замок.

– Ты тоже упрячешь меня? – прошептала Хьюстон, кладя голову ему на плечо.

Он так долго думал над ответом, что она повернулась посмотреть на него.

– Я бы мог, – в конце концов ответил он, а потом с очевидным намерением поменять тему сказал:

– Ты знаешь, все последние годы я разговаривал только о бизнесе.

– О чем же ты разговаривал с другими твоими женщинами?

– С какими это другими женщинами?

– Другими. Как мисс Ларуа.

– Я вообще не помню, чтобы когда-нибудь разговаривал с Винни о чем бы то ни было.

– Но ведь так приятно лежать после этого… вместе… и разговаривать.

Он провел рукой по ее телу.

– Я думаю, это очень приятно. Но не могу сказать, что делал это раньше. Я думаю, после того, как мы… я полагаю, я просто уходил домой. Знаешь, я даже не помню, чтобы мне хотелось остаться там полежать, поразговаривать. Чудовищная трата времени, – сказал он, но не сделал никакой попытки освободиться от нее. Хьюстон прижалась к нему.

– Холодно?

– Нет, мне никогда еще не было так тепло.

Глава 19

Лежа на кровати в хижине и глядя на одевающегося Кейна, Хьюстон поняла, что ее короткий медовый месяц кончился.

– Полагаю, нам надо ехать, – грустно сказала она.

– Ко мне сегодня утром должны прийти кое-какие люди, и я не могу себе позволить, чтобы они меня не застали.

Он повернулся к ней.

– Я хотел бы остаться здесь с тобой подольше, но я не могу.