Новый рассвет - Браун Сандра

– Меня он всегда привлекал.

– Разумеется, – почти сочувственно сказала Присцилла. – Вы никогда не видели его мальчиком. Как поживают ваши родители? Вы знали, что я познакомилась с ними много лет назад?

– Да, в обозе. Они мне о вас рассказывали.

– Неужели?

Бэннер вспыхнула.

– Я слышала, как они упоминали ваше имя.

Присцилла пришла в восторг.

– Наверняка слышали. – Она наклонила голову. – Вы похожи на обоих. Вы очень симпатичная девушка.

– Благодарю.

– И ваш брат тоже. Я хочу сказать, симпатичный.

Если она надеялась потрясти Бэннер, сообщив, что ее брат был в «Райских кущах», ей это не удалось.

– Я знаю, что он вчера ночью был в вашем публичном доме, мисс Уоткинс. Спасибо за комплимент. Я тоже считаю, что он симпатичный.

Присцилла не получала того удовольствия, на какое рассчитывала. Девчонка гораздо смышленее, чем она ожидала, и перепалка с ней становится рискованной.

Бэннер не заметила, как пришел и ушел трамвай. Не замечала она и косых взглядов, которые бросали на нее пешеходы, крутящиеся вокруг. Она не отрываясь смотрела в глаза соперницы. Присцилла Уоткинс представляла угрозу. Пока неизвестно, какую именно, но представляла. Бэннер чувствовала это каждой клеточкой.

Присцилла была похожа на прелестное лоснящееся яблоко, ее внешнее совершенство соблазняло, пленяло, оглушало. Но внутри Бэннер ощущала гниль.

– Он ведь вам всего лишь сводный брат, не так ли? – продолжила Присцилла, не выпуская нить разговора.

– Да. Его мать умерла, когда он родился. Это случилось до того, как отец познакомился с моей матерью. Но вы все это знаете, мисс Уоткинс. Вы там были.

– Да, я там была. – Присцилла смерила Бэннер оценивающим взглядом. Интересно, крепка ли девчонка духом? Она собиралась это выяснить. – Я там была, когда Джейк и его брат Люк нашли вашу мать в лесу. Знаете, она чуть не умерла.

– Джейк мне рассказывал.

– Ничего другого нельзя было ожидать, если учесть, какие мучения она претерпела. – Присцилла небрежно поправила перо над бровью.

– Мучения?

Присцилла всмотрелась в Бэннер, как ястреб, заметивший раненого кролика.

– Еще бы, родить на голой земле. – Она с притворным смущением коснулась затянутой в перчатку рукой груди. – Ох, извините. Наверное, не стоило ничего говорить. Ведь вы знали о первом ребенке вашей матери, разве не так?

– О ребенке? – прошептала Бэннер, и кровь отхлынула у нее от лица.

– О ребенке? – повторила Бэннер. Здесь какая-то ошибка. Она у матери единственный ребенок. Разве не так?

Пока она стояла, пытаясь побороть головокружение, предательская мысль все дальше закрадывалась в мозг. Присцилле Уоткинс наконец удалось поразить ее.

Ребенок! Неужели это та самая тайна, что Лидия и Росс хранили от нее и Ли? Не здесь ли таится ключ к прошлому, который Бэннер давно ищет? Внезапно ей расхотелось узнавать эту тайну. Пусть секреты прошлого остаются неразгаданными. Если новость исходит от этой Уоткинс, она не может быть приятной, и лучше ее не знать.

Но Бэннер глядела на Присциллу, как кролик, загипнотизированный удавом. Глаза блуждали по накрашенным губам, словно пытаясь убедиться, что она ослышалась.

– Никто не знает, кто такая Лидия и откуда она появилась, а тем более – чей у нее ребенок.

– Вы лжете. Никакого ребенка не было! – воскликнула Бэннер. – У моей мамы никогда не было другого ребенка.

– Был, милая, был. Он умер в лесу где-то в Теннесси. Ма и Вик Лэнгстон схоронили его. К полудню по обозу расползся слух, что мальчишки Лэнгстонов нашли в лесу девушку и мертвого ребенка.

– Я вам не верю.

Присцилла гортанно рассмеялась.

– Поверите. Вы умная девушка. Разве вы никогда не чувствовали, что в ваших родителях скрыто больше, чем лежит на поверхности?

– Нет!

– Разве мать вам не рассказывала, что ее взяли в фургон Росса Коулмэна, чтобы вскормить малютку Ли?

Бэннер упрямо сжала губы и покачала головой:

– Неправда.

– Спросите ее, – прошептала Присцилла, словно змей-искуситель, угощающий Еву яблоком.

– Ма Лэнгстон взяла ее, чтобы она помогала ухаживать за Ли.

– Лидия его вскормила. Моя мать была в фургоне Коулмэнов, когда Ма привела ее. Мать говорила, что молоко лилось у нее из грудей.

– Нет.

– А раз у нее было молоко, значит, она родила. Кроме того, я сама много раз видела, как Лидия кормила Ли.

– Вы лжете!

– А может, лжет ваша мать? Спросите ее. Послушайте, что она расскажет о другом ребенке. Интересно, кто его отец. И расспросите вашего отца о его прошлом. Я никогда не верила…

– Присцилла! – рявкнул Джейк с порога гостиницы. Он вошел в вестибюль со стороны Третьей улицы и сразу поднялся в номер. Не найдя там Бэннер, он помчался к выходу на Трокмортон-стрит и увидел, что Бэннер увлечена разговором с Присциллой Уоткинс.

Это само по себе настораживало. Но щеки Бэннер побелели, как и губы, словно обведенные мелом. Сердце Джейка сжалось от ужаса.

Чертова шлюха! Будь проклят день, когда он ее встретил. Если она причинила боль Бэннер, сказала то, чего ей не нужно знать, он ее убьет.

– Какого черта тебе тут надо? – крикнул он и, торопливо приблизившись, втиснулся между женщинами, прикрывая Бэннер.

– Мы очень мило беседуем с мисс Коулмэн. Я как раз расспрашивала ее о здоровье родителей.

Глаза Джейка угрожающе сузились. Он ни капли не верил медоточивым объяснениям Присциллы. Прежде всего ей было плевать на чье-нибудь здоровье, кроме своего собственного. Она встретила Бэннер на улице явно не случайно. Наверное, кого-то наняла, чтобы ей ее указали. Обычно Присцилла никогда не появляется в деловом квартале Форт-Уэрта суматошным субботним утром. Встреча наверняка тщательно рассчитана и не сулит ничего хорошего.

– Бэннер, иди в гостиницу.

Джейк не спускал с Присциллы беспощадных голубых глаз. Он обратился к Бэннер тихо, но настойчиво. Та еле слышала, потеряв дар речи после откровений Присциллы. Джейк подождал несколько секунд, но Бэннер не шелохнулась.

– Иди в гостиницу, – повторил он.

Бэннер обогнула его, как лунатик, и вошла в вестибюль. Когда она была далеко и не могла их слышать, Джейк впился глазами в Присциллу:

– Что ты ей сказала?

– Ну, Джейк, ничего особенного. Я…

– Что ты ей сказала? – заорал Джейк.

– Почему бы тебе не спросить у нее? – Присцилла надменно выпрямилась.

– Еще спрошу. И твое счастье, если окажется, что ты ее ничем не обидела.

Присцилла презрительно усмехнулась:

– Бедняжка Джейк. Сначала мать. Теперь дочь. Везет тебе на безнадежную любовь, правда? Когда тебе надоест проигрывать, можешь вернуться ко мне. – Она коснулась его груди. – У меня есть то, чего тебе по-настоящему хочется.