Я люблю другого - Картленд Барбара

– Если ты будешь продолжать в том же духе, – недовольно надулась Илейн, – я вообще не стану тебе позировать.

– Конечно, станешь! – отвечал Саймон. – Куда ты денешься? Ведь это лестно, уж мне ли не знать! Говорю же тебе, далеко не каждая подружка Саймона Прентиса удостаивается чести послужить ему натурщицей.

– По-моему, ты невыносим, до омерзения нагл и самонадеян!

– А почему бы и нет? – пожал плечами Саймон. – Кого из художников можно сейчас поставить вровень со мной? Сама знаешь – никого. И никто, моя милая глупышка, не сможет так прославить тебя, как я, ты и это прекрасно знаешь! Так что давай садись вон на тот стул, и посмотрим, что из тебя получится.

Прентис усаживал Илейн то так, то эдак – все никак не находил удовлетворительного ракурса, и в результате окончательно вывел ее из себя.

– Ладно уж, иди надевай свое белое платье! – согласился он под конец. – Чувствую, что оно премерзкое, но будь я проклят, если сумею писать эти юбку и жакет! Всегда терпеть не мог рыжих в черном – уж больно откровенный контраст!

Илейн поднялась наверх, а Саймон начал готовить свои краски и кисти, счастливый, что его наконец-то принудили взяться за работу.

До возвращения Илейн прошло минут двадцать. Она изрядно потрудилась над своей внешностью, словно приготовилась идти к фотографу.

Белое платье (как и было обещано Саймону) оказалось просто восхитительным, шифон окутывал ее тело легкой дымкой, а мастерство кроя свидетельствовало о руке истинно французского модельера!

Темно-рыжие волосы, гладко расчесанные и ровным блеском напоминающие полированную медь, оттеняли белизну обнаженных плеч; на запястьях искрились бриллиантовые браслеты.

– Ага, прямо хоть на королевский бал, – прокомментировал Саймон, отвешивая насмешливый поклон.

– Ну, теперь ты видишь, что я была права? – торжествующе спросила Илейн. – Белый фон лишь подчеркивает цвет моих волос. О, Саймон, выйдет просто божественно!

– Ага, – угрюмо кивнул Саймон. – Авторские права обязательно купят в Вулворте, и на каждом углу станут продаваться шестипенсовые копии под названием «Белоснежка».

– Ну и скотина же ты! Никогда больше не поделюсь с тобой ни одной своей идеей!

Она изящно пересекла комнату, задержалась у маленького зеркала, висящего на стене, и уставилась в него.

– Нашел! – завопил Саймон.

– Что нашел? – не поняла Илейн.

Саймону было не до объяснений: он уже сбрасывал прочь с подиума стулья и остальные предметы, приготовленные для постановки.

Затем подтащил стол и стул, в свое время весьма стильные вещи, и, направляясь к дверям, принялся что было мочи звать дочь:

– Фенела! Фенела!!!

Раскаты его голоса проникали в самые потаенные уголки дома.

Фенела стремглав сбежала с лестницы. Она помогала Нэнни одевать детей на прогулку и по настойчивому призыву, звучавшему в отцовском голосе, пыталась угадать, что же стряслось на этот раз.

– В чем дело, па… я хотела сказать, Саймон?

– Мне нужно трехстворчатое зеркало из твоей комнаты, – заявил он. – Ну ты понимаешь какое?

– Но оно как раз понадобится Илейн, – предупредила Фенела.

Девушка хорошо знала, что если уж отец решил использовать что-нибудь, то эту вещь нельзя будет трогать до окончания работы.

– Ну и какая, к черту, разница? – удивился Прентис. – Иди и неси что сказано.

Она отправилась выполнять его требование, гадая, где же им с My теперь взять зеркало, если их собственные пойдут на нужды Саймона и Илейн.

Фенела спускалась по ступенькам, шатаясь под тяжестью ноши. Трельяж, вставленный в золоченую деревянную раму, был дешевым, но милым, центральная створка увенчивалась резными фигурками двух амурчиков.

– Ага, вот оно-то мне и нужно, – удовлетворенно сказал Саймон.

Он разместил трельяж на заранее приготовленном столе, затем усадил Илейн на стул и приказал ей опереться одним локтем о столешницу и смотреться в зеркало.

– Тебе обязательно понравится, – заметил он. – У тебя будет возможность разглядывать себя в зеркале все это время.

– Вынуждена признаться, что это зрелище, которое раздражает меня меньше всего во всем твоем доме, – отпарировала Илейн.

Саймону потребовалось какое-то время, чтобы усадить ее; наконец он достиг желаемого ракурса и с удовлетворением взялся за мольберт.

– Не уходи, – бросил он Фенеле, наблюдавшей за действиями отца. – Мне требуется твой совет. Поняла, что я задумал?