Сломанная роза - Беверли Джо

— Ваш главный недруг — Ранульф Фламбар, а Раймонд Лоуик — лишь послушное орудие в его руках. Любопытно, как сложатся их отношения с новым королем.

— Нам остается лишь надеяться и молиться, — поморщилась Джеанна. — Ты готова ложиться?

Алину точно подтолкнула неведомая сила. Она встала, оправила юбки.

— Что до молитв, я собираюсь сходить в часовню.

— Хорошо. Только не молись всю ночь напролет. Завтра на рассвете мы едем.

Алина подошла к маленькой двери, ведущей в часовню. Сердце ее билось вдвое чаще, чем минуту назад. Рядом дверью была устроена молельня, чтобы дамы, не отваживающиеся выходить в часовню, могли наблюдать за ходом мессы. Алина повернула холодную железную дверную ручку и робко заглянула в щель. За решеткой, отделявшей молельню от часовни, слабо колыхался свет двух свечей у алтаря, где, преклонив колени, молились два монаха в капюшонах, скрывавших лица.

Увы, больше ничего в щелку видно не было.

Алина набрала полную грудь воздуха, открыла дверь, шагнула вперед и едва не рассмеялась: из тесной молельни не было выхода в большую часовню, решетка, которую она видела в щель, оказалась сплошной. Конечно, осторожные монахи сделали все возможное, чтобы ни одна женщина не могла проскользнуть под покровом ночи в их скромные кельи.

Следовательно, и ей нечего опасаться, что Рауль де Журэ, пусть даже находясь в часовне, атакует башню ее добродетели.

Устыдившись своих нечестивых мыслей и неправедных побуждений, приведших ее в святое место, Алина преклонила колени у малого алтаря и принялась усердно молиться, дабы господь дал ей сил противостоять искушениям. Ее губы беззвучно шевелились, взгляд был устремлен на резной деревянный образ над алтарем, полускрытый шелковой пеленой. В тусклом свете едва виднелся лик Пречистой Марии с младенцем на руках.

Алина воссылала горячие молитвы Христу и Его матери, которая, как теперь стали считать, осталась девственницей, несмотря на материнство; она молилась, но ей все не давал покоя вопрос о девственности и добродетели.

В глубине души она знала, что праведность и девство — не одно и то же, что бы ни говорили проповедники. Вот и ее мать была женщиной праведной, хотя и выносила восьмерых детей, и лорд Губерт тоже праведен, насколько может быть мужчина, хотя и зачал этих детей.

И Галеран тоже праведен.

А вот Рауль де Журэ…

Алина рассердилась и прогнала мысли об этом человеке подальше от себя.

Быть может, низменные плотские наслаждения умаляли праведность человека? Но она знала, что на брачном ложе ее родители были счастливы, и Галеран с Джеанной тоже, даже после его возвращения из похода.

А Церковь теперь провозглашала девство высшей добродетелью, к которой мужчинам и женщинам надлежало стремиться даже в браке. Настоятельница обители Святой Радегунды строго придерживалась этого убеждения, но Алина не была уверена, что обычные люди думают так же, иначе откуда брались бы дети?

От раздумий ее отвлекло пение, и она поняла, что монахи собираются к вечерне, последней службе перед ночным отдыхом. Вереницей входили в часовню темные фигуры в капюшонах, и вдруг Алина увидела невдалеке от себя коленопреклоненного Рауля.

Но она сама, по крайней мере, была по другую сторону надежной решетки.

Она пристально смотрела на него, ожидая ответного взгляда, поступка, знаменующего начало новой атаки, но Рауль, казалось, был поглощен молитвой. Она все не сводила с него глаз, покуда звуки знакомой, плавной мелодии не увлекли ее, и тогда в наступающей темноте она снова стала молиться о ниспослании ей и всем остальным покоя и безопасности.

И освобождения от дурных мыслей.

Служба закончилась, монахи потянулись к выходу, и Алина опять подняла глаза на Рауля.

Но его уже не было.

Поутру он пришел помочь ей оседлать коня.

— Надеюсь, вы хорошо спали, леди Алина?

— Отлично, спасибо. А вы?

— Как мог я спать спокойно, зная, что вы так близко от меня?

Алина стояла рядом с конем, и Рауль, проверяя упряжь, исхитрился дотронуться рукою до ее бедра.

Она отпрянула.

— В Хейвуде мы были еще ближе друг от друга, разве нет?

— Вчера ночью близость наша была более полной, мы ведь сейчас в чужом мире.

Алина обошла коня, чтобы находиться по другую сторону от Рауля. Теперь из-за своего малого роста она видела лишь его ноги.

— Мне этот мир не чужой, сэр Рауль. Я привычна к благочестивым домам.