Сломанная роза - Беверли Джо

— Но необязательно произойдет именно так…

— Ты думаешь?

Из соседнего покоя доносился несмолкающий, пронзительный крик Донаты. Она заходилась в плаче и никак не хотела уняться.

— О господи, — опомнилась Джеанна, — мне пора кормить ее.

Она отдала нетронутый кубок с вином Алине и устремилась прочь.

Алина, не задумываясь, осушила кубок и снова вышла во двор, размышляя о том, что род человеческий все-таки чудом сохраняется до сих пор. Разумной женщине в голову не пришло бы связываться с мужчиной и вступать в брак с его горестями и тревогами, покуда ей доступна размеренная спокойная жизнь за монастырскими стенами. Там у женщины достанет времени учиться, создавать красивые вещи, предаваться собственным мыслям, не отвлекаясь суетой мира…

Ha грязной площадке перед домом уже вовсю копошились куры, по-хозяйски разгуливали свиньи, занимались своим делом крестьяне. Голоса мужчин доносились из-за частокола. Неужели они до сих пор не натешились и решили перенести свои глупые забавы в поле?

По приставной лестнице Алина взобралась на мостки, идущие по верху частокола, и увидела их.

Они плескались в реке, смывая с себя пот и грязь.

Они были наги.

Мужская нагота отнюдь не была тайной для Алины, но, став взрослой девушкой, она расценивала интерес, который возбуждали в ней мужские тела, как недостойную слабость, с которой следует бороться. Рауль де Журэ убедительно объяснил ей, сколь губительной может оказаться слабость, и, следовательно, сейчас у нее была возможность изучить этих нагих мужчин как представителей врага, коего она должна была научиться побеждать.

К своему облегчению, она вскоре обнаружила, что кутерьма тел не будит в ней никаких особых чувств. Толстые и тощие, кривоногие, с торчащими коленями, с выпуклой или впалой грудью, волосатые или почти безволосые, все это были только тела, и опасаться их нечего.

Большинство мужчин плескались у самого берега, смывая грязь. Некоторые выплывали на глубину.

С внезапной тревогой она искала глазами Рауля и Галерана — и не находила. Неужели увечье оказалось столь серьезным?

Но вот поодаль от остальных она заметила в воде две головы, устремившиеся вниз по течению.

Они опять мерились силами, и на сей раз Рауль явно выигрывал.

Мужчины!

Рауль доплыл до низко нависшего над водою поваленного дерева и схватился за ветку, чтобы остаться на месте. Затем подтянулся вверх на одной руке.

— Хвастун, — пробормотала сквозь зубы Алина — сестра пяти братьев; но, несмотря на слова, его ловкость все же произвела на нее впечатление. Грубая игра мускулов заставила ее сердце биться быстрее, а когда Рауль взобрался на дерево и встал во весь рост в великолепии надменной, позлащенной солнцем наготы, ее щеки ярко вспыхнули.

Рауль рассказывал ей о жарком солнце своей родины — солнце, делающем одежду скорее неудобством, чем необходимостью. Теперь она могла убедиться воочию, что кожа его темно-золотого цвета, без единого белого пятнышка. Остальные мужчины — урожденные англичане — были светлее или с загорелыми лицами и руками. Крестоносцев можно было отличить по более темному загару на руках, икрах и изредка — на груди.

У Рауля лицо и руки были темнее, но и весь он был ровного золотистого цвета, лишь только черная курчавая поросль окружала его мужские части.

При мысли о том, что она это видит, более того — разглядывает, Алина залилась ярким румянцем, но глаз не опустила. Он был, что называется, ладно скроен.

Тем временем Галеран тоже доплыл до дерева. Рауль нагнулся, протянул ему руку, и он, подтянувшись, поднялся из воды, выказывая такую же силу и гибкость.

Конечно, Галеран не обладал внушительными мышцами Рауля, но сейчас, когда он был раздет, его сила была очевидна. Как и Рауль, он был коричневым от солнца, но ляжки и зад у него были все же совсем светлыми.

Спохватившись, Алина одернула себя — негоже разглядывать мужа кузины — и опять перевела взгляд на Рауля. Его нагота будила в ней тревожное, будоражащее чувство, и она сама, увы, хорошо понимала его природу. Плотское влечение к мужчине. Ей и прежде приходилось испытывать нечто подобное, и она полагала, что почти уже научилась подавлять вожделение, но никогда прежде, до встречи с Раулем, оно не бывало столь сильным.

Однако, по словам отца Роберта, такие чувства естественны, и испытывать их не зазорно. Это не порочно? Она станет порочной, только если позволит чувству поработить себя.