Опал императрицы (Опал Сисси) - Бенцони Жюльетта

И вот теперь представитель власти все свои надежды возлагал на Лизу, свидетеля первостепенной важности. Она приняла его в маленькой бабушкиной гостиной. Девушка лежала в шезлонге, прикрыв колени одеялом. Печать страданий исказила ее лицо. Однако начальник полиции практически ничего не смог из нее вытянуть. Да, она уже чувствует себя лучше, но может только повторить то, что уже говорила раньше: она гостила у давнишней подруги своей матери, та живет очень уединенно. В дом внезапно ворвались вооруженные люди в масках, убили слуг фрейлейн Штаубинг и похитили ее саму, а Лизу бросили, считая мертвой. Этот ужасный случай у нее просто в голове не укладывается, она абсолютно не представляет, чем могло быть вызвано такое страшное и неожиданное нападение.

– Если эти люди явились грабить, то зачем им понадобилось похищать несчастную женщину? – со слезами в голосе промямлила она в заключение.

– Видимо, они надеялись на щедрый выкуп, ведь даму считали богатой. Вы не получали никаких известий?

– Никаких. Моя бабушка знает не больше меня. Она тоже больна, и я попросила бы вас не прерывать ее отдых. Она в полном недоумении. Мы обе очень огорчены, господин начальник полиции. И сильно встревожены.

– Больше вам не о чем тревожиться, я стою на страже! – заверил ее совершенно квадратный толстяк. Он прямо-таки раздулся от гордости, что ему выпало вращаться в столь изысканных кругах. Лиза даже опасалась, как бы он не расставил своих людей по всем углам, однако толстяк удовольствовался тем, что вручил ей визитную карточку с личным номером телефона и попросил без колебаний звонить ему в любое время, если хоть что-то произойдет. Когда же он наконец удалился, девушка вздохнула с облегчением.

* * *

В кромешной тьме – ведь был уже двенадцатый час ночи – «Мерседес» графини, за рулем которого сидел едва живой от страха Голоцени, отъехал от погруженного во мрак замка Рудольфскроне. Сославшись на то, что к вечеру поднялся сильный ветер, госпожа фон Адлерштейн приказала погасить все огни, едва слуги разошлись по своим комнатам.

Чуть позже вслед за ними выехал и «Фиат» Аль-до, за рулем сидел Адальбер, а рядом с ним – Фриц. Оба должны были занять позицию, которую перед обедом долго выбирали вместе с Морозини. Лизу, несмотря на ее отчаянное сопротивление, оставили дома под охраной Иозефа. Ее согласия удалось добиться не без труда: Альдо пришлось употребить все свое красноречие, чтобы убедить ее остаться в стороне. И, только поняв, как сильно он за нее беспокоится, Лиза в конце концов сдалась.

– Мне необходимо сохранять ясность мысли, – уговаривал он ее, уже не надеясь, что с упрямого лба исчезнет складка, а грозный взгляд просветлеет. – А это невозможно, если я буду терзаться тревогой за вас. Сжальтесь надо мной, Лиза, поймите, что вы еще не в состоянии участвовать в таком опасном приключении!

Она сдалась внезапно, и Альдо не догадался, что его крепкая горячая рука, опустившись на мгновение на плечо девушки, убедила ее куда лучше, чем длинная речь.

Встреча была назначена на опушке леса, на перекрестке дорог, отмеченном маленькой молельней под открытым небом, какие нередко встречаются в горах: отвесно всаженный в землю деревянный столб, на котором укреплен навес, укрывающий изображение святого или распятие. В здешней стояла скульптура святого Иосифа, покровителя Австрии. Место было пустынное, поблизости никакого жилья...

Большая черная машина остановилась. Фары, которые зажигали, чтобы выехать на дорогу, погасли.

Голоцени медленно снял руки с руля, стащил перчатки и принялся растирать ледяные пальцы, не в силах унять их дрожь. Окружавшие их безмолвие и тьма вконец растревожили его душу. Как забыть, что на заднем сиденье застыла старая дама, одетая в черное, прямая и гордая, словно на приеме во дворце? А главное, как забыть, что у ее ног, прикрытый развернутым на ее коленях одеялом, притаился вооруженный до зубов князь Морозини, готовый напасть на него, Александра, при малейшем подозрительном движении, при любом неосторожном слове...

Впервые в жизни Голоцени почувствовал себя старым и усталым. Сверлила мысль, что к рассвету от надежд на богатство, которые он так долго лелеял, ничего не останется.

Он почувствовал за спиной какое-то движение. Наверное, итальянец высунулся, чтобы оглядеться. Валерия еле слышно прошептала:

– Я ничего не вижу. Мы что, уже приехали?

– Да, это здесь, – ответил Голоцени, – просто мы прибыли немного раньше времени...