Солнце любви - Райан Нэн

Слегка согнув пальцы ног внутри мягких мокасин — так чтобы ступни плотно прилегали к бокам коня, — Луис полностью расслабил все мускулы. Он сосредоточился на той цели, которая сейчас была для него главной: его тело должно стать как бы продолжением тела могучего скакуна. Они больше не должны оставаться двумя отдельными существами. Теперь им адлежит стать единым совершенным конгломератом изящества, мощи и скорости.

И когда это преображение свершилось, Луису уже не было надобности подавать приказ. Как человек стал конем, так и конь стал человеком. Ноче коротко заржал и рванулся с места. Он пошел легкой ровной рысцой, и с каждым шагом крепла гармоническая связь между гладкими сильными телами человека и коня.

Встречный ветер относил назад спутанные пряди черных волос Луиса; мускулы его бронзовых ног и плеч отвечали на каждое движение коня, как хорошо смазанные пружины. Он без усилий сохранял равновесие, наслаждаясь ощущением ветра, бьющего в лицо, и пространств родной земли, проносящихся мимо.

Его ликующий смех далеко разносился над пыльными равнинами и холмами, изрезанными руслами давно пересохших ручьев: он смог повторить мальчишеский подвиг ловкости и безумной смелости, который когда-то составлял предмет его особой гордости, а теперь наполнял душу давно забытым восторгом.

Если бы лошади умели смеяться, то можно было бы с уверенностью сказать, что и чуткое животное под ногами Луиса тоже смеялось, когда они помчались быстрым галопом, оставляя за собой облако поднятого в воздух песка, в ту сторону, где на горизонте ширилась отливающая металлическим блеском полоса наступающей зари.

И даже когда окрыленный скачкой конь и смеющийся наездник летели через дикие бесплодные равнины, Луис не переставал строить в уме планы будущего процветания Орильи. Пустыня уже начала оживать. Скоро, через несколько недель, густая сочная трава покроет землю зеленым ковром. Тысячные стада заново закупленного скота будут выпущены на тучные пастбища, под надзор надежных вакеро. Орилья станет такой же, какой была в дни ее славы, и таким образом будет исполнено его обещание. Обещание, данное его отцу, дону Рамону, — обещание, данное мертвому. Теперь все это было возможно. Теперь, когда река потекла вновь.

Таковы были мысли, проносящиеся в голове смеющегося человека, стоящего на спине грохочущего копытами коня, в ранний предрассветный час.

Не смеющийся человек, а грохочущий копытами конь принял решение о том, что пора кончать забаву. Но человек инстинктом почуял — непроизвольное подрагивание мышц коня под обутыми в мокасины ногами заблаговременно подало наезднику эту весть, — что резвый игривый жеребец, надеясь застать человека врасплох, готовится к резкой остановке, чтобы тот кувырком слетел с его спины.

Но Луис не собирался попадаться на эту удочку. Все так же смеясь, он готовился к тому, чтобы не запоздать с ответными действиями, когда понадобится спрыгнуть с озорного коня в точно рассчитанный момент.

Человек и животное уже не составляли единого целого. Это вновь были два самостоятельных отдельных существа. Две воли проходили испытание, вступив в безмолвный поединок. Каждый старался предугадать любое намерение другого.

Луис не мог бы с уверенностью сказать, кто же вышел победителем. Но спустя несколько секунд он нагнулся над головой жеребца, ловко перекувыркнулся в воздухе, приземлился на твердую почву, вскочил на ноги и быстро повернулся.

Прямо перед ним, поднявшись на дыбы, молотил копытами воздух гордый своим триумфом Ноче, чье торжествующее ржание было достаточно громким, чтобы его могли услышать на всем пути от асиенды. Луис, широко расставив ноги, подбоченился и спросил:

— С чего это ты так возгордился? Я же знал, к чему идет дело. — И он поднял руки, чтобы стряхнуть с себя песок и сухие колючки, приставшие к коже.

Ноче шагнул вперед, ткнулся носом в грудь Луиса и несколько раз фыркнул, выдувая воздух из ноздрей, как бы для того, чтобы помочь хозяину почиститься.

— Ну нет! — Луис слегка оттолкнул бархатистую морду. — Ты от меня так легко не отделаешься, друг мой. Я хочу выкупаться, и ты отвезешь меня к реке.

Крупная голова Ноче снова качнулась к голому животу Луиса: конь делал вид, что собирается укусить единственного человека, который когда-либо ездил у него на спине. Луис протянул руку, ухватился за жесткую челку коня и, основательно дернув ее, приказал: