Все в его поцелуе - Куин Джулия

– Извините, сейчас найду место... А, вот оно. Гиацинта откашлялась и начала читать по-итальянски. Читая вслух, она про себя переводила текст на английский:

Приближается день, когда родится мой первый внук. Молю Бога, чтобы это был мальчик. Я полюбила бы и девочку – возможно, мне разрешат видеть и любить ее больше – но для всех нас будет лучше, если у нас будет мальчик. Мне даже страшно подумать, как скоро Энн будет вынуждена переносить внимание моего сына, если она родит девочку.

Мне следовало бы любить собственного сына, а я вместо этого беспокоюсь о его жене.

Гиацинта сделала паузу, чтобы увидеть признаки того, что леди Данбери поняла хотя бы что-нибудь. Ведь она читала о ее дочери. Интересно, думала Гиацинта, имела ли графиня хотя бы малейшее представление о том, какой печальной была ее замужняя жизнь. Но леди Данбери захрапела.

Гиацинта удивилась... и что-то заподозрила. Ей еще ни разу не приходилось наблюдать, чтобы леди Данбери так скоро заснула. Она подождала немного, ожидая, что графиня откроет глаза и громко потребует, чтобы Гиацинта читала дальше.

Однако через минуту Гиацинта убедилась, что графиня действительно крепко спит. Поэтому она стала читать про себя и тут же переводила каждое предложение. Следующая запись была сделана несколькими месяцами позже. Изабелла выразила свое облегчение по поводу того, что Энн родила мальчика и что его при крещении назвали Джорджем. Барон был вне себя от гордости и даже подарил жене золотой браслет.

Гиацинта пролистала несколько страниц вперед, чтобы узнать, сколько еще записей сделает Изабелла до 1797 года – года рождения Гарета. Она перевернула восемь или девять страниц до 1796 года. Гарет родился в марте, значит, Изабелла должна была написать о беременности невестки в 1796 году.

Она не станет читать, что было до 1796 года. Ей не обязательно читать дневник в хронологическом порядке. Она прочтет записи 1796 и 1797 годов и узнает, говорится ли в них что-либо о рождении Гарета и его отце. А о чем Изабелла писала в промежутке, она прочтет потом.

Разве леди Данбери не говорила ей, что терпеливость не является одной из ее добродетелей?

Она заложила палец на записи 1793 года и обратилась к году 1796.

24 июня 1796. Я приехала в Клер-холл на лето и узнала, что мой сын только что уехал в Лондон.

Она быстро произвела в уме подсчеты. Гарет родился в марте 1797-го. Три месяца назад был декабрь 1796 года, и еще три месяца...

Июнь.

Отца Гарета не было в городе.

Затаив дыхание, она стала читать дальше.

Кажется, Энн довольна, чтоон уехал. Маленький Джордж такое сокровище! Неужели так ужасно признаваться, что я счастлива, если здесь нет Ричарда? Такая радость, что все, кого я люблю, рядом со мной...

Ничего особенного в этой записи не было. Ничего о таинственном незнакомце или неприличном друге. Леди Данбери спала, запрокинув назад голову и слегка открыв рот.

Гиацинта стала читать дальше. Следующая запись была сделана три месяца спустя.

Энн беременна. И мы все знаем, что это не может быть ребенок Ричарда. Он не приезжал уже три месяца. Три месяца. Я боюсь за нее. Он в ярости, но она не собирается говорить ему правду.

– Ну же, скажи правду, – пробормотала Гиацинта.

– А?

Гиацинта закрыла дневник и подняла глаза. Леди Данбери пристально смотрела на нее.

– Почему ты перестала читать?

– Я не переставала. – Гиацинта так крепко держала дневник, что просто чудо, что она пальцами не прожгла обложку. – Вы уснули.

– Правда? Должно быть, я старею.

В ответ Гиацинта только улыбнулась. Леди Данбери немного поерзала в кресле.

– Я проснулась. Давай вернемся к мисс Баттеруорт.

– Сейчас? – ужаснулась Гиацинта.

– А что?

На это у Гиацинты не было ответа.

– Хорошо, – как можно терпеливее сказала она, отложив в сторону дневник и взяв ненавистную книгу.

Откашливаясь, она открыла книгу на восемнадцатой главе.

– У тебя что-то с горлом? В чайнике еще есть чай.

– Нет, все в порядке. – Она начала читать без всякого воодушевления. – «У барона был какой-то секрет. Присцилла была в этом совершенно уверена. Единственный вопрос был в том, откроется ли когда-либо правда».

– Да уж, – буркнула Гиацинта.