Опасный искуситель - Мартин Дебора

Он посмотрел на нее удивленно, а она отвела взгляд, смутившись от того, что говорила не столько о нем, сколько о себе самой.

Казалось, и он это понял.

– А ведь ты так и не ответила на вопрос, который я задал тебе сегодня вечером. Насчет того, стоило ли выходить замуж за Бердсли. – Его низкий глубокий голос словно проникал ей в душу. – Так ты сейчас на него отвечаешь?

Гонорина вздохнула.

– Наверное, да. – Она немного поколебалась, потом наконец решилась. Он открыл перед ней душу, и она должна дать ему ответ. Он заслуживает поощрения после тех мучений, которые она ему доставила. – Если это тебя хоть немного утешит, я признаюсь: ты был прав, когда говорил, что брак, не основанный на любви, не сделает меня счастливой. – Она усмехнулась. – Стоило ли тогда выходить замуж? Не уверена. – Он не проронил ни слова, и она продолжала: – Только не пойми меня неправильно. У нас с Робертом была довольно спокойная жизнь. Он относился ко мне с уважением, не бил, не презирал.

– Я и не думал, что будет иначе, или я бы не допустил, чтобы он стал твоим мужем. Я был уверен, что он позволит тебе делать то, что ты захочешь.

– Можно, наверное, и так сказать, – ответила она с горечью. – Ему вообще было все равно, что я делаю. Ему нужна была жена, которая была бы украшением дома, больше ничего. Когда он ухаживал за мной, он был тих и благороден, но то, что я принимала за выражение глубоких чувств, шло от натуры скучной и пассивной. Поженившись, мы быстро нашли каждый свое увлечение. Виделись мы лишь изредка: когда принимали гостей или когда ему надо было…

Она умолкла. Эту часть супружеской жизни ей обсуждать не хотелось.

– Кажется, мы неплохо жили… – она вздохнула, – но подлинного чувства не было. Позже я много думала о том, что, несмотря на затруднения с деньгами, мать и отец были счастливы друг с другом, хотя отец был простым портным.

Она гордо вздернула подбородок и взглянула на него, ожидая увидеть на его лице самодовольную улыбку. Но он изучающе смотрел на нее, мрачно поджав губы.

– Так что, – продолжала она не слишком уверенно, – в конце концов я осознала свою ошибку. Вышло так, что твой новый выбор оказался более удачным, чем мой. – Она поборола в себе гордость. – Ну как, рассказ мой принес тебе удовлетворение?

Он задумчиво оперся о подбородок и покачал головой.

– Я никогда не желал тебе несчастья, Гонорина. Да, ты оскорбила меня, отвергнув мои ухаживания, и больше всего я был оскорблен потому, что знал: ты любила меня. Но я принял путь, уготованный мне Господом, и никогда не хотел, чтобы ты страдала.

Он отвел взгляд.

– Когда ты приезжала повидаться с Флориндой и бывала раз от разу все более раздраженной, я переживал за тебя. Мне казалось, что ты превращаешься в пустую, бесчувственную женщину, и мне было жаль тебя прежней, но я и не подозревал, что в глубине души ты оставалась той, настоящей. – Улыбка озарила его лицо. Он взял ее за руку. – Когда я сейчас увидел тебя вновь, то понял, что смерть мужа как бы освободила тебя, что ты вовсе не переменилась.

Она затаила дыхание. Он гладил ее руку, и в ней вновь пробуждалась безумная надежда.

Он молча рассматривал голубые прожилки на ее ладони.

– Гонорина, я хочу сказать тебе кое-что, но, умоляю, пойми меня правильно. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Я любил Флоринду всем сердцем. Она была женщиной замечательной, и мы очень подходили друг другу. Если бы она не значила для меня так много, я не переживал бы ее утрату так тяжело, рискуя окончательно потерять любовь Корделии.

Он сжал ее руку, поднял на нее глаза. Они горели чувством, тем самым, на которое она уже и не надеялась. Его страстный взгляд почти пугал.

– Но я не переставал любить тебя, вернее, ту женщину, которую знал когда-то.

Она прошептала, забыв обо всем:

– Я всегда любила тебя, Освальд.

Лицо его залила краска, казалось, он вот-вот улыбнется. Но он сосредоточенно нахмурился.

– Дело в том, что пропасть между нами теперь еще больше. У тебя есть положение, достаток, а я… я вынужден был в последнее время полагаться лишь на свою дочь… Но я намерен все теперь изменить.

Он не выпускал ее рук из своих. Неужели он сейчас скажет то, о чем она даже не позволяла себе мечтать? Она затаила дыхание, боясь проронить хоть слово. Сейчас главное – дать ему говорить самому.

Он тяжело вздохнул.

– Да, я решил бросить пить, заняться делами прихода и снова стать настоящим викарием. Но богат я не буду никогда. Богатства я и не искал. У тебя же есть состояние, прекрасный дом, множество влиятельных друзей.