Любовные хроники: Люк Маккензи - Ли Эйна

Хани в отчаянии смотрела, как Люк вскочил на Аламо и пустился вскачь.

Вернувшись в спальню, девушка поведала Синтии о своей тревоге.

— Что ж, — спокойно проговорила ее подруга, — значит, я не буду рожать до тех пор, пока не приедет Дуг.

— Может, ты все-таки ляжешь в постель? — спросила Хани.

Синтия наотрез отказалась:

— Да мы только что получили этот новый матрас из Сан-Франциско, я не желаю его портить! Знаешь, положу-ка я в углу кровати кучу старых полотенец!

Хани помогла подруге разложить полотенца.

— Не очень-то хорошо ты все продумала, — проворчала она. — Может, теперь ты угомонишься?

Синтия улеглась, и когда Хани стала укрывать ее еще одной простыней, женщина схватила ее за руку. Впервые Хани увидела слезы в глазах подруги.

— Я так рада, что ты здесь, Хани, — прошептала жена доктора.

— Я тоже, — улыбнулась девушка в ответ и, обняв подругу, поспешила в гостиную, чтобы продолжить уборку.

— Пододвинь-ка стул и расскажи, почему ты все-таки вернулась в Стоктон, — попросила ее Синтия, когда Хани, покончив с делами, вернулась в спальню.

— Я знала, что ребенок родится именно сегодня. Не могла же я пропустить такое событие! — отшутилась Хани.

— Ты шутишь! — воскликнула Синтия. — А я серьезно спрашиваю.

— Я не смогла вынести разлуки с Джошем, Синтия. Я думала, сердце мое разорвется при виде маленькой фигурки, провожающей меня печальным взглядом.

— А что Люк сказал по поводу твоего возвращения?

Хани залилась краской, вспомнив минувшую ночь.

— Люк? М-м-м… Да-а… вообще-то ничего особенного не сказал.

Синтия с подозрением взглянула на нее.

— Почему ты покраснела? — спросила она. — Ты чего-то недоговариваешь? — Она опять охнула от боли. — Ох, скорее бы Дуг приехал!

— Не хочу расстраивать тебя, Синтия, но я ничего не знаю о том, как дети появляются на свет, — призналась Хани.

— Не беспокойся. Дуг скоро вернется, — утешала ее Синтия.

— Может, ты попробуешь заснуть? — предложила Хани.

— С такой болью?

— Хотя бы постарайся успокоиться и отдохнуть. — Хани хотела улизнуть из спальни, пока Синтия не вернулась к расспросам о Люке. — Посмотрю, как там Джош. Он играет с Амиго на улице. По-моему, он толком не понимает, что происходит.

— Ты ведь не уйдешь, Хани? Ты вернешься? — встревожилась роженица.

Хани похлопала ее по руке.

— Конечно, моя дорогая. — Осознав, что Синтия лишь умело скрывает свой страх, девушка почувствовала себя виноватой. — Может, хочешь поесть чего-нибудь? — ласково спросила она.

— Нет, но на плите ты найдешь кастрюлю отличного супа — вдруг ты или Джош проголодаетесь.

— Пожалуй, я покормлю его. А когда Джош поест, я расскажу тебе о новой экономке шерифа, точнее, передам тебе слова мальчика, — заявила Хани.

— Ох, расскажи, пожалуйста! — воскликнула Синтия. — Я просто сгораю от любопытства.

Целых три часа женщины ждали Дуга. За это время Хани успела накормить Джоша и вымыть всю посуду. Наконец Дуг с шерифом вернулись.

— Я опоздал? — с ужасом спросил доктор.

— Нет. Еще нет. Синтия в спальне, Дуг. Нельсон бросился в спальню жены и закрыл за собой дверь.

— Как ты думаешь, нам остаться? — спросила Хани у Люка.

Маккензи уселся на пол рядом с сыном, уснувшим на коврике возле пылающего очага.

— Неплохая мысль. По-моему, тебе непременно нужно остаться, может, твоя помощь понадобится Дугу. А я отведу Джоша домой.

— Полагаю, ты сможешь помочь Дугу лучше меня, — заметила девушка.

Люк усмехнулся:

— Не думаю. Мама не пустила меня в спальню, когда на свет появился Джош.

— Но почему? — спросила девушка.

— Мама говорила, что мужчине не пристало смотреть на то, как жена мучается при родах. Он может не захотеть больше иметь детей. — Шериф помрачнел.

— В чем дело?

— Джошу уже шесть лет. Сразу видно: ему плохо без братьев и сестер. Даже не представляю, как бы я рос без Флинта и Клива.

— Ты был близок с братьями, Люк?

— Конечно. Когда отца не стало, нам надо было держаться вместе. Разумеется, вслух мы не говорили об этом, но всегда понимали.

— Что именно понимали? — не поняла Хани.

— Что мы любим друг друга. Верны друг другу. Одна семья.

Хани вспомнила свое сиротливое детство — у нее никогда не было друзей, с которыми можно было бы поболтать, поделиться радостями и печалями. «Какими радостями?» — с горечью спросила она себя.