Невинное развлечение - Куин Джулия

Оливия подумала, что ее сейчас стошнит.

— Лучше? — спросил принц Алексей, глядя вниз на дрожащего пациента.

Себастьян, похоже, был слишком ошеломлен, чтобы говорить.

— Ему уже лучше, — уверенно сказал Алексей. А потом обратился к Себастьяну. — Еще несколько дней будет больно. А может, и дольше. Вы… а-а-х… как это сказать?

— Вывихнул, — простонал Себастьян, неуверенно двигая пальцами.

— Da. Плечо.

Оливия переступила с ноги на ногу, чтобы получше все разглядеть из-за спины Владимира. Себастьян выглядел пугающе. Он весь трясся, дышал часто-часто, а его кожа…

— Вам не кажется, что он слегка позеленел? — спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

Алексей кивнул. Мать Оливии шагнула вперед со словами:

— Возможно, нам следует… о!

Глаза Себастьяна закатились, а голова со стуком упала на ковер.

* * *

Гарри находился у подножия лестницы Ридланд-хауса, когда до него донеся крик. Крик боли, это он узнал сразу же — и, похоже, женский.

Оливия.

Сердце у него ухнуло от страха, и ни слова не сказав Эдварду, он бросился вверх по ступенькам к главному входу. Он не постучал, он даже не замедлил бега, пока, почти задыхаясь, не влетел в гостиную.

— Что, черт побери, здесь происходит? — выдохнул он. С Оливией явно все было в порядке. Цела и невредима. Она находилась рядом с принцем, который по-русски беседовал с Владимиром, стоявшим на коленях и пытавшимся… Себастьян?

Гарри обеспокоенно посмотрел на кузена. Тот сидел, опираясь на ножку стула. Он сжимал свою руку и был мертвенно-бледен.

Дворецкий обмахивал его раскрытой «Мисс Баттеруорт».

— Себ? — спросил Гарри.

Себастьян махнул рукой и покачал головой, что Гарри перевел для себя как «не обращай на меня внимания».

Он и не стал.

— С вами все в порядке? — спросил он Оливию. Сердце у него все еще стучало при мысли, что ей сделали больно. — Я слышал женский крик.

— А, это, наверное, я кричал, — пояснил Себастьян.

Гарри недоверчиво опустил глаза на кузена.

— Ты издал такой звук?

— Было больно, — отрезал Себастьян.

Гарри едва не расхохотался.

— Ты же визжал, как девчонка.

Себастьян сверкнул глазами.

— Ты говоришь это с немецким акцентом по какой-то особой причине?

— Просто так, — ответил Гарри и чуть не захрюкал, так ему хотелось расхохотаться.

— Э-э, сэр Гарри, — раздался сзади голос Оливии.

Он обернулся, посмотрел на нее и разразился хохотом. Без всякой причины. Просто он пытался сдержать смех, а тут посмотрел на нее и уже не мог сдерживаться. В последнее время она оказывала на его эмоции именно такое действие. И Гарри начинал думать, что это совсем не так уж плохо.

Однако Оливия не смеялась.

— Позвольте представить вам мою мать, — промямлила она, указывая подбородком на женщину рядом с собой.

Гарри тут же посерьезнел.

— Простите, леди Ридланд. Я вас не заметил.

— Крик был очень громкий, — сухо сказала она. Раньше Гарри видел ее только издалека, а теперь, увидев вблизи, мог сказать, что она действительно очень похожа на дочь. В волосах ее светились серебряные нити, на лице были легкие морщины, но черты остались те же. Внешность леди Ридланд доказывала, что красота Оливии не увянет с годами.

— Мама, — произнесла Оливия. — Это сэр Гарри Валентайн. Он снял дом к югу от нашего.

— Да, я слышала об этом, — ответила леди Ридланд. — Рада наконец встретить вас.

Гарри показалось, что в ее голосе звучит угроза. «Я знаю, что ты увиваешься за моей дочерью!» Или вовсе: «Не думай, что тебя еще к ней подпустят!»

А может, он все это выдумал.

— Что случилось с Себастьяном? — спросил Гарри.

— Он вывихнул плечо, — объяснила Оливия. — Владимир его вправил.

Гарри не знал, волноваться ему или восхищаться.

— Владимир?

— Da, — гордо ответил Владимир.

— Это было… право же… весьма… — Оливия пыталась подыскать слова. — Замечательно, — наконец выбрала она.

— Я бы описал это иначе, — заметил Себастьян.

— Вы вели себя мужественно, — сказала она, по-матерински кивнув пострадавшему.

— Он уже много раз это проделывал, — сказал Алексей, указав на Владимира. Потом он посмотрел на Себастьяна, все еще сидевшего на полу и сказал: — Вам понадобится… — он неопределенно махнул рукой и поглядел на Оливию. — Оно от боли.