Красавица и герцог - Куин Джулия

И тут Джек впервые искренне восхитился Уиндемом. Он и раньше готов был признать, что герцог достоин уважения, но не более того. Джек находил Уиндема безнадежно скучным, признавая, однако, что зануда Томас отличается редкой порядочностью и бескорыстием. Герцог думал прежде всего о других, а не о собственном благополучии, и никогда не забывал, какую огромную ответственность налагает на него титул. Он считал делом чести заботиться о семейном наследии Уиндемов и делал это отнюдь не ради себя самого. Такого человека невозможно не уважать.

Но сейчас Томас заступался не за крестьян и арендаторов, живущих на его земле, он отстаивал честь одного-единственного человека. А это куда труднее. Однако Уиндем держался легко и естественно, на лице его не дрогнул ни один мускул.

— Я сожалею, — выдавил наконец лорд Кроуленд. Казалось, он так до конца и не понял, что только что произошло. — Амелия, ты ведь знаешь, я…

— Знаю, — поспешно заверила его дочь.

И снова взгляды всех присутствующих обратились к Джеку.

— Кто этот человек? — воскликнул лорд Кроуленд, простирая руку в сторону Джека.

— Сын старшего брата моего отца, — объяснил Уиндем.

— Чарлза? — спросила Амелия.

— Джона.

Граф кивнул и снова обратился к Уиндему:

— Вы в этом уверены?

Томас бесстрастно пожал плечами:

— Можете сами взглянуть на портрет.

— Но его имя…

— При рождении я получил имя Джон Кавендиш, — вмешался Джек. Черт побери, если все тут взялись его обсуждать, так пусть хотя бы дадут и ему слово! — В школе я учился под фамилией Кавендиш-Одли. Можете проверить по регистрационным книгам, если хотите.

— Здесь? — буркнул Кроуленд.

— В Эннискиллене. Я очутился в Англии лишь после службы в армии.

— Я не ставлю под сомнение наше кровное родство, — тихо произнес Уиндем. — Остается лишь убедиться в законности происхождения моего кузена.

Джек удивленно поднял бровь. Герцог впервые признал, что считает его родственником, да еще при свидетелях.

Граф предпочел воздержаться от замечаний и отступил к окну, пробормотав сокрушенно:

— Какое несчастье.

В комнате повисла тишина.

И тут Кроуленда словно прорвало.

— Я честно подписал договор, — прошипел он срывающимся от гнева голосом, стоя лицом к окну, не отрывая взгляда от газона внизу. — Двадцать лет назад я подписал договор.

Ему никто не ответил. Кроуленд резко повернулся.

— Вы понимаете? — рявкнул он, глядя на Уиндема исподлобья. — Ваш отец пришел ко мне с предложением, и я согласился, потому что считал вас полноправным наследником, будущим герцогом Уиндемом. Моя дочь должна была стать герцогиней. Герцогиней! Вы думаете, я согласился бы на этот брак, если бы знал, что вы всего лишь… что вы…

«Ничем не лучше меня», — хотелось сказать Джеку, но он сумел вовремя прикусить язык, решив, что сейчас не время и не место для насмешек.

И тогда Уиндем (Томас, Джек решил называть герцога Томасом) смерил презрительным взглядом Кроуленда и холодно заметил:

— Можете обращаться ко мне «мистер Кавендиш», если это поможет вам привыкнуть к новому положению вещей.

Джек сказал бы то же самое, будь он на месте Томаса. Если бы дал себе труд подумать.

Но графа не так-то легко было смутить язвительной насмешкой. Он грозно ощерился и прорычал, трясясь от ярости:

— Я не позволю, чтобы мою дочь одурачили! Если вы не представите доказательств, что герцогский титул принадлежит вам по праву, можете считать наше соглашение потерявшим законную силу.

— Как пожелаете, — отрывисто бросил Томас, не сделав ни малейшей попытки оспорить требование Кроуленда расторгнуть помолвку. Джек посмотрел наледи Амелию и тотчас отвел взгляд.

Иногда джентльмену следует проявить такт и отвернуться.

Но, подняв глаза, Джек обнаружил перед собой отца Амелии. Сверля Джека взглядом, граф угрожающе ткнул пальцем ему в грудь.

— Если окажется, что герцог Уиндем вы, тогда вы и женитесь на моей дочери.

Джека Одли не так-то легко было привести в замешательство, но лорду Кроуленду это удалось. На мгновение Джек лишился дара речи, вместо протестующего возгласа у него вырвался какой-то придушенный хрип.

Когда же он вновь обрел способность говорить, то сумел лишь выдавить из себя:

— О нет.

— Да! Женитесь! — угрожающе возвысил голос Кроуленд. — Амелия станет вашей супругой, даже если мне придется идти следом за вами к алтарю, уткнув пистолет вам в спину.