Звезда для Наполеона - Бенцони Жюльетта

В камине обрушилось полено, взметнув сноп ярких искр. Марианна вздрогнула и проснулась. Очевидно, она задремала во время письма. Перо, оставшееся в сжатых пальцах, сделало на бумаге зигзагообразный след. Бросив взгляд на висевшие над камином часы, она увидела, что уже два часа ночи. Музыка больше не играла, но слышались приглушенные расстоянием голоса. Это игроки в вист, усаживавшиеся вокруг столов, когда она шла мимо, должны были быть еще там. Марианна знала по собственному опыту, до какой степени доводит человека демон игры… Один вид карт вызывал у нее отвращение.

С трудом поднявшись, она зевнула и сладко потянулась. До чего же хочется спать! А тут еще такое искушение: кровать! Марианна бросила злой взгляд на неоконченный рапорт. Она действительно слишком устала, чтобы продолжать. Решившись, она взяла перо и быстро написала: «Я слишком хочу спать, продолжение завтра!»

Затем, нарисовав звезду, заменившую подпись, она заклеила рапорт кусочком воска и приложила печать без рисунка, которую она нашла в ящике стола. Кроме того, ей действительно больше не о чем было писать. А теперь скорее в постель.

Она уже развязывала ленты пакета с ночным бельем, когда какой-то необычный шум остановил ее… Сквозь приглушенное журчание разговоров отчетливо послышался гневный окрик, за которым немедленно последовали рыдания. Изумленная Марианна прислушалась. Ничего… Но она была уверена, что ей не почудилось. Она потихоньку подошла к окну, несмотря на холод, открытому, чтобы освежить комнату. В Селтон-Холле она всегда спала с открытым окном. Высунувшись наружу, она заметила свет в окнах, находящихся как раз внизу. Марианна уже знала, что там помещался рабочий кабинет князя. Очевидно, в нем и было открыто окно, ибо на этот раз она ясно услышала плач… Затем спокойный голос князя:

– В вас действительно нет ни капли благоразумия! Зачем доводить себя до такого состояния, э?

Но тут же раздался стук захлопнутого окна, и Марианна не услышала больше ничего. Но она готова была поклясться, что плакала женщина… И в таком отчаянии! Медленно вернувшись к кровати, она заколебалась. Если ее любопытство уже проснулось, воспитание его еще удерживало. Все-таки она не собиралась подслушивать под дверью, как простая служанка или шпионка, хотя ею-то и являлась! С другой стороны, возможно, кому-то нужна помощь. Рыдавшая женщина должна быть ужасно несчастной.

Укрыв любопытство плащом человеколюбия, Марианна поспешила надеть свое малиновое платье и выскользнула из комнаты. В конце коридора узкая служебная лестница вела на нижний этаж, выходя недалеко от кабинета Талейрана.

Спускаясь с лестницы, Марианна увидела, что из-за неполностью закрытой двери кабинета падала на пол длинная полоса света. И в это же время она снова услышала рыдания, затем совсем юный голос, изъяснявшийся с сильным немецким акцентом.

– Ваше поведение с матерью нельзя выразить словами, так оно мерзко. Как вы не понимаете, что сама мысль о том, что она ваша любовница, для меня невыносима?

– Не слишком ли вы молоды, дорогая Доротея, чтобы касаться подобной темы? Дела взрослых не должны занимать детей, и, хотя вы и замужем, в моих глазах вы всегда останетесь ребенком. Да, я очень люблю вашу мать.

– Слишком! Вы слишком ее любите! И весь свет это знает. Здесь собираются эти пожилые женщины, всегда окружающие вас; они ненавидят и поносят друг друга, но никогда не расстаются. Теперь волей-неволей они втягивают мать в созданный ими своеобразный клуб, который можно назвать гаремом г-на де Талейрана! Когда я вижу мать в окружении м-м де Леваль, м-м де Люин и герцогини де Фитц-Джемс, я готова кричать…

Ее голос поднялся до высот неудержимого гнева, усугубленного несовершенным знанием французского языка, вынуждавшим его хозяйку спотыкаться на некоторых словах.

Теперь Марианна знала, кто был в рабочем кабинете князя, кто плакал, кто гневно кричал… Она совсем недавно видела в салоне племянницу князя, г-жу Эдмон де Перигор, урожденную княжну Курляндскую, молодую и богатейшую наследницу, которую милостью царя Талейран несколько месяцев назад сочетал браком со своим племянником… она была очень молода, лет шестнадцати. Марианна нашла ее и некрасивой, и нескладной, худой и смуглой, хотя одета она была элегантно, явно не без помощи Леруа. Ее единственным украшением были непомерно большие глаза, иссиня-черные, оставлявшие в тени маленькое личико. Но осанка юной княжны поразила Марианну, особенно ее своеобразная манера держать голову, как это делают дети, когда не хотят показать, что они испуганы или несчастны. Что касается ее мужа, она его едва запомнила: красивый малый, довольно незначительный, в пышной форме гусарского офицера.