Наследство Уиндемов - Коултер Кэтрин

— Мама, — услышал он позади себя голос Урсулы. — Ты не должна говорить такие ужасные вещи. Дукесса здесь хозяйка.

— Ах, что я такого сказала? Всего лишь поинтересовалась, что произошло. Я испугалась, что ее, возможно, опять стукнул кто-нибудь.

— Мне не по вкусу ее шутки, Марк, — проговорила Дукесса.

— Мне они тоже не очень нравятся. Но сейчас ты должна быть спокойной и ни на что не обращать внимания. Слушайся только меня!

Он донес ее до спальни и уложил в постель. Дукесса сделала несколько глотков воды, но ее желудок этого не хотел — снова перед глазами побежали мутные волны.

— Мэгги, — услышала она его голос уже за дверью. — Принеси ей ваших бисквитов или печенья. Наверняка они есть в запасе. Быстро!

Не прошло и трех минут, как она уже жевала печенье с корицей, довольно вздыхая, но не отказываясь при этом выяснять отношения с Марком.

— И все же почему ты вдруг изменил свое решение? Испугался суда какого-нибудь викария? Думаешь, все только и будут говорить о том, что ты выгнал свою жену?

Он молча принялся расхаживать по комнате, от постели до кресла в углу и обратно.

Боже, как он был хорош! Дукесса не могла оторвать глаз от его бедер, обтянутых замшевыми лосинами. На нем были элегантные черные сапоги с высокими крагами.

Она вспомнила, как впервые увидела Марка в военном мундире, с прицепленной на боку шпагой… Он ворвался к ней, разъяренный потерей Лизетт, которую она смогла ловко удалить от него.

— Ты помешал мне, но я по-прежнему хочу уехать отсюда, Марк. Не стоит беспокоиться обо мне, ты ведь знаешь, что благодаря отцу я очень богата. Ты напрасно думаешь, что я поставила себе целью получить от тебя ребенка. Однако это случилось, и теперь уже ничего не изменишь… — Она, сделав вдруг паузу, прошептала:

— Нет, невозможно.., ты не потребуешь от меня этого.

— Не потребую от тебя чего? Что ты бормочешь?

— Я слышала, что многие женщины избавляются от ребенка, но некоторые при этом умирают.

— О, Бога ради, Дукесса, перестань. Больше никогда не говори об этом. — Он зашагал по комнате еще быстрее. Черные сапоги так и мелькали по паркету.

«Боже, не слишком ли привлекателен этот упрямец?»

— Так чего же ты ждешь от меня, Марк? Остановившись, он вдруг улыбнулся.

— Не знаю. Но сейчас я не готов к тому, чтобы расстаться с тобой.

Она спокойно смотрела на него.

— Ты говорил, что Селеста должна быть здесь через четыре дня.

— Я мог и лгать, как все Уиндемы. Что, если я даже и не написал ей? Возможно, я собираюсь пользоваться благоприятными моментами между твоими болезненными приступами, как, например, сейчас. Почему бы и нет?

Долгое время она ничего не отвечала ему, потом очень медленно поднялась с постели, дошла до своего ночного горшка и склонилась над ним. Ее в очередной раз стошнило.

— Отлично, черт побери, — проговорил он, приближаясь к ней и поддерживая ее до тех пор, пока она не откинулась назад, закрывая его лицо своими волосами. — Пожалуй, — сказал он, не спеша убирая ее волосы с лица, — я все же напишу Селесте и приглашу сюда, раз ты не совсем в форме и не желаешь отвечать на мою страсть. Разве это будет не выход, как ты считаешь?

— Только попробуй, — пробурчала она.

Он молча всматривался в ее лицо, затем продолжил:

— Знаешь, а тебе удалось напугать меня этим фальшивым отъездом. Теперь я вижу все достаточно ясно. Ты и не думала оставлять Чейз!

— Разве ты не видел все мои саквояжи, Мэгги в дорожной накидке и карету перед входом?

На самом деле он был прав. Она и не собиралась оставлять Чейз, ее саквояжи были пусты. Мэгги, со своими претензиями актрисы, должно быть, наслаждалась порученной ролью. Дукесса надеялась, что перед лицом разлуки Марк наконец поймет, насколько она дорога ему. И не только она, но и их ребенок. Не зная, что говорить ему теперь, она молчала.

— Кажется, вам нравятся игры, мадам, — сказал он, сверля ее своими голубыми глазами. — Вы вызываете меня на соревнование? Но у вас очень мало шансов, вы потерпите поражение. — Его тон стал вдруг более резким. — Вздумала водить за нос такого искушенного наглеца, как я? Не слишком ли я быстро раскрыл твою уловку? Что ж, мне нравится все, за исключением тех моментов, когда тебя рвет в ночной горшок или на розовые кусты.

— Возможно, я еще и уеду отсюда сегодня вечером, часов в восемь.

Рассмеявшись, он вышел.

— Мне это не нравится, — объявил Марк Баджи и Спирсу. — Вечно больная и бледная, она так ослабла, что не в состоянии даже разозлиться на меня. Я пробовал раздразнить ее, но никакой реакции, а я так надеялся, что она выстрелит в меня или хотя бы пырнет обеденным ножом. Невероятная скука!