Прикосновение волшебства - Райс Патриция

Вспомнив Дункана и его угрозы, Кассандра с закрытыми глазами молила Бога не оставить ее своей милостью и дать ей силы справиться со всеми невзгодами. Дождь продолжал монотонно стучать в иллюминатор, и Кассандра наконец уснула.

Началась качка, и Кассандру вырвало. В каюте появились какие-то люди, чтобы навести порядок. Позвали Джейкоба. Кассандре показалось, что это голос графа, но когда она открыла глаза, то увидела небритого незнакомца с синяками на лице. Она застонала и отвернулась к стене.

Через некоторое время она попыталась немного перекусить, но ее снова вырвало.

Вечером в каюту Кассандры пришел Уайатт и сел рядом. Она со стоном металась в постели, переворачиваясь с боку на бок. Она даже не открыла глаз, чтобы посмотреть на него, лишь благодарно прижалась к нему, а когда он усадил ее к себе на колени, положила голову ему на плечо. Кассандра уснула, а Уайатт бросил колючий взгляд на Берти, когда тот заглянул в каюту. Увидев, что Кассандра мирно спит в объятиях графа, Берти тут же вышел.

В такой момент он скорее бросил бы вызов дикому льву, защищающему своего детеныша, нежели графу Меррику.

Когда Кассандра проснулась, ее уговорили выпить чаю. На вечер Меррик оставил ее под присмотром Лотты, но к утру морская болезнь снова навалилась на бедняжку. На этот раз Меррик вовремя подставил Кассандре тазик и не отходил от нее весь день.

К тому времени как пакетбот пришвартовался, Берти окончательно смирился с тем, что пытался отрицать раньше. Он вознес хвалу небесам за то, что ему удалось убедить Томаса остаться в Англии. При виде графа Меррика, который на руках нес свою даму сердца на берег, его пылкий младший брат мог бы прибегнуть к насилию. Да и сам Берти ощутил легкий укол ревности, видя, как Кассандра обнимает Уайатта за плечи.

Всю дорогу до Парижа Кассандра чувствовала себя совершенно разбитой. После того как Берти с Уайаттом подрались, а затем напились в кабачке в Дувре, речь о взаимоотношениях Кассандры и графа больше не заходила. Но лишь слепой не заметил бы озабоченное выражение лица Уайатта, когда он, выходя из экипажа, поднял Кассандру на руки и понес вверх по лестнице в ее комнату. И только дурак не догадался бы, почему каждый раз всю ночь напролет граф расхаживает взад-вперед по комнате, вместе того чтобы, как все нормальные люди, спать. Берти не был ни слепцом, ни дураком.

Меррик устроил всю компанию в самой дорогой парижской гостинице, однако Кассандра настолько устала и настолько плохо себя чувствовала, что ничего не замечала. Она сжалась в комочек на огромной кровати с периной и проспала беспробудным сном весь день и всю ночь. Берти закрыл глаза и притворился, будто не заметил, как среди ночи Меррик выскользнул из их общей комнаты и вернулся лишь на рассвете. Утром Кассандра проснулась в добром здравии и потребовала завтрак. Облегчение на лице его друга было столь искренним, что Берти устыдился своего поведения. Даже одержимый любовью, Меррик оставался истинным джентльменом. По темным кругам под глазами графа Берти понял, что Уайатт просидел у постели Кассандры всю ночь. Подобную преданность невозможно объяснить одним лишь плотским влечением.

Берти уже готов был проявить сочувствие, а не осуждать своего друга, когда они вместе с Кассандрой отправились завтракать. Уайатт выглядел просто ужасно, а вот Кассандра, как обычно, была весела и бодра. Она изумленно посмотрела на осунувшееся лицо графа, затем перевела взгляд на Берти и слегка побледнела. Когда слуга налил ей кофе, она лишь рассеянно кивнула.

— Вот уж не ожидала оказаться в столь благородной компании, джентльмены. — Кассандра терпеть не могла кофе. Не поднимая глаз на Уайатта и Берти, она с отвращением посмотрела на свою чашку.

Меррик сел на стул, отодвинул от Кассандры чашку и выпил ее кофе. При виде подобной фамильярности Берти не смог вымолвить ни слова и осторожно опустился на третий стул. К его удивлению, Кассандра посмотрела на графа с явной благодарностью. А еще его невероятно поразило нескрываемое восхищение в глазах Кассандры, когда та наблюдала за тем, как граф пил ее кофе. Уайатт нисколько не походил на Адониса, а уж тем более на лорда Байрона, чтобы смотреть на него с таким восхищением. «На меня женщины никогда так не смотрели», — с грустью подумал Берти и с отрешенным видом глотнул из чашки, которую поставил перед ним слуга.

Нежные чувства, которые эти двое, несомненно, питали друг к другу, показались ему еще более невероятными, когда Кассандра сказала: