Ворон - Смолл Бертрис

— Откуда ты знаешь, что он не продал ее кому попало, Эйнион? — спросил принц слугу своей жены.

Эйнион обнажил зубы в свирепей улыбке.

— Я еще помню свое пребывание в руках работорговцев, мой господин. В любой стране такие женщины дорого стоят. И не только это.

Она с ребенком — вот доказательство ее плодовитости и дополнительная прибыль ее покупателю. Кто бы он ни был, это должен быть богатый человек, и нам нужно сначала найти его, прежде чем мы сможем отыскать леди Уинн.

— Мы выезжаем утром, — порывисто сказал Мейдок, Эйнион покачал головой.

— Нет, мой господин. Ни вы, ни я ничего не сможем разузнать. Я слишком внушительный, а вы, мой господин, слишком царственны. Простые люди таких боятся. Отправьте тех, которые растворятся в толпе, и об их наружности быстро забудут, если кого-то насторожат их вопросы.

Вы должны разделить территорию на участки, где будут вестись поиски, и туда пошлите по человеку.

— Который, — сказал Мейдок, быстро оценив мудрость идеи Эйниона, — отправится в путь как бродячий торговец, но не один, а с помощником. Они прочешут отведенный им участок вдоль и поперек, выспрашивая, кто на этой территории имеет средства, чтобы купить себе дорогую рабыню. А когда выяснится, где находится моя жена, Эйнион, тогда один из них может быстро доскакать до замка Скала Ворона и сообщить эту новость.

— А уж потом, мой господин, — закончил Эйнион, — мы можем пускаться в путь сами и благополучно вернуть мою госпожу и вашего ребенка домой.

— Карту! — закричал Мейдок. — Нам нужна карта! Отправляйся в долину в монастырь, у них есть карты, которые нам нужны, передай старшему пастуху, чтобы он дал монахам шесть овец от лорда из замка Скала Ворона.

— Мне сказать монахам, зачем нам потребовалась карта, мой господин?

— Нет, я не хочу, чтобы мой брат знал, что мы делаем. Неста считает, что я недооцениваю Брайса, и она права. Нам нужны глаза и уши в замке Кей. Незнакомец, сообщивший мне о судьбе Уинн, воин, чью юную сестру Брайс забил до смерти после того, как изнасиловал ее.

Найди мне этого человека и убеди его помочь нам, Эйнион.

— Что предложить ему, мой господин? Золото мы ему не можем дать, у него могут его обнаружить, — мудро заметил Эйнион.

— Скажи этому воину, что я дам ему службу здесь, в Скале Ворона, и приют для его семьи, — ответил Мейдок — Если он почувствует, что ему угрожает опасность, даже до окончания поисков, Эйнион, передай ему, чтобы он не мешкая приходил ко мне вместе со своими близкими. Я не хочу запятнать руки кровью невинного человека, но я желаю знать, что делает Брайс, еще до того, как он сам об этом узнает.

— Очень хорошо, мой господин, — сказал Эйнион и, отвесив поклон, удалился.

Мейдок поднялся в башню, в свою уединенную комнату, и устремил взгляд в сумерки. Начал падать снег. Он почувствовал, как разрушительная волна накатила на него. Зима. Зима уже на пороге. В плохую погоду трудно будет начать поиск. Где-то за горами, на английской стороне Рва Оффы была его жена. Страшно ли ей? В безопасности ли она?

Чувствовала ли она своим сердцем, что он стремится к ней и уже сейчас ищет ее? Его терзала мысль, что Уинн, несомненно, родит без него их ребенка, если только не произойдет чуда. Что, если она умрет при родах? Что будет с их сыном? Он гневно отбросил мрачные мысли.

Терпение. Добродетель, которую он не особенно любил, но которую развил в себе по необходимости сквозь многие века. Он знал, что еще раз должен проявить терпение. Когда у него будут карты, он поделит огромную территорию, разделяющую его и Уинн, на маленькие участочки. Каждый из них будет тщательно прочесан в поисках хоть малейшего следа Уинн. На это нужно время и счастливый случай.

Уинн храбрая, она должна знать, что он не бросит ее одну, что он не поверил пустой уловке Брайса. Он ищет ее и обязательно найдет и возвратит на принадлежащее ей по праву место рядом с ним. Уинн тоже должна быть терпеливой. Она должна понять, сколько трудностей предстоит ему преодолеть, чтобы отыскать ее.

Время. Почему бежит так быстро, когда жизнь приятна, и так медленно, когда вы хотите, чтоб оно ускорило свой бег? Уинн смотрела сквозь узкое окно в большой спальне на сильный серый ливень. Прошло лишь пять месяцев после ее похищения, а казалось, что она покинула Скалу Ворона много лет назад. Зима была холодной, а сейчас, в этот долгожданный день весеннего равноденствия, дождь лил нагоняющими тоску потоками. Она отвернулась от окна, слеза скатилась по ее щеке. Где Мейдок? Почему он ее еще не нашел? Конечно, он не поверил, что она мертва. Он не поверил бы ни за что! Как мог он оставить ее одну рожать их ребенка? Она уже была в родах с раннего утра, но никому ничего не сказала. Если рядом с ней нет мужа, она не хотела никого другого видеть подле себя. С того дня, когда Эдвин Этельхард надел ей на шею ошейник раба, Уинн почувствовала, словно какие-то чары не пускали к ней Мейдока. Не было никакой возможности избавиться от ненавистного ошейника. Эдвин закрыл его на ключ, который носил при себе. Сначала Уинн потребовалось все ее мужество, чтобы не сойти с ума, потому что ошейник не только открыто заклеймил ее, но он оказался отличным сдерживающим средством, как и предполагал тан. Она никуда не могла пойти, чтобы ее, как рабыню, не заметили, что означало крушение ее надежд на побег.

Вначале она злилась на свою судьбу, но потом по здравом размышлении поняла, что Эдвин — единственный, кто сможет освободить ее.

Поэтому Уинн решила убедить его, что она довольна своей участью.

Она знала, как сильно он хочет сделать ее своей женой. После рождения ребенка она примет его предложение. В Элфдине нет священника, поэтому они не могут официально считаться мужем и женой, пока не привезут святого отца. Ее положение изменится только в одном — она вновь станет свободной. Когда она расскажет священнику о своем затруднительном положении, он, конечно, запретит этот брак. У Эдана не будет другого выхода, как отпустить ее домой. В своем отчаянном положении и по наивности Уинн была убеждена в успехе ее замысла, поскольку хотя Эдвин и отличался упрямством, но он был благородным человеком. Поэтому все прошедшие месяцы она со всеми была приветлива, несмотря на свой золотой ошейник, она никогда не забывала, что она — Уинн Гарнока, жена Мейдока, принца Пауиса.

«Мейдок!» — полушепотом позвала она. Сильная боль схватила ее, она шумно вздохнула, потом еще раз. Когда боль прошла, Уинн разогнулась и медленно побрела через всю спальню к стулу, предназначенному для родов, с отверстием в центре, который уже был установлен для нее.

Уинн сняла верхнюю желтую и нижнюю сиреневую туники. Аккуратно сложила их и убрала в большой резной сундук, который дал ей Эдвин для ее вещей.