Невинное развлечение - Куин Джулия

Он произнес ее имя и не узнал собственного голоса, хриплого от желания.

— Я хочу тебя, — прошептал он. А когда Оливия застонала в ответ и нашла губами мочку его уха, он коснулся губами ее собственного ушка и повторил:

— Я хочу тебя немедленно.

— Да, — ответила она. — Да.

У него перехватило дыхание, он отступил на шаг и взял ее лицо в ладони.

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

Она кивнула.

Но этого было недостаточно.

— Ты понимаешь? — спросил он, звенящим от страсти голосом. — Скажи это вслух.

— Я понимаю, — чуть слышно выговорила она. — Я тоже хочу тебя.

Он все еще не двигался, он боялся перейти последнюю грань рассудка… приличия. Он уже знал, что готов посвятить ей всю жизнь, но еще не произносил клятвы в церкви, перед лицом ее родственников. Но, бог мой, если она собирается его останавливать, пусть сделает это прямо сейчас.

Она замерла. Несколько мгновений она даже не дышала, а потом взяла его лицо в ладони, повторив его собственный жест. Их взгляды встретились, и он увидел в ее глазах любовь и доверие — столь огромные и столь глубокие, что ему стало страшно.

Как он сможет стать достойным всего этого? Как он сможет быть уверен, что она с ним спокойна и счастлива, что она ежедневно, ежеминутно знает, как сильно он ее любит?

Она улыбнулась. Сначала нежной, затем умной, и, возможно даже, немного лукавой улыбкой.

— Ты собираешься просить моей руки, — прошептала она. — Ведь так?

От потрясения у него открылся рот.

— Я…

Но она приложила к его губам палец.

— Молчи. Просто кивни, если это правда.

Он кивнул.

— Не проси сейчас, — потребовала она так торжественно, будто была богиней, и смертные исполняли любую ее волю. — Сейчас не время и не место. Я хочу, чтобы мне сделали предложение как подобает.

Он снова кивнул.

— Но… если я буду знать, что ты собираешься просить моей руки, я, возможно, позволю убедить себя, что можно…

Другого разрешения Гарри не потребовалось. Он снова прижал ее к себе для обжигающего поцелуя, пальцами нащупывая затянутые в шелк пуговки у нее на спине. Они расстегивались легко, и через несколько секунд платье с шелестом упало к ее ногам.

Она стояла перед ним в сорочке и корсете, и светлая ткань мягко блестела в лунном свете, льющемся через незанавешенный верхний полукруг единственного в комнате окна.

Она была так красива, так чиста, так божественно воздушна — ему захотелось замереть и пить ее взглядом, хоть тело и горело от желания к ней прикоснуться.

Он сорвал с себя пиджак и ослабил узел галстука. А она просто стояла и тихо наблюдала за ним огромными от удивления и восторга глазами. Он расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке, ровно столько, чтобы можно было стянуть ее через голову, а потом, в последней вспышке разума, аккуратно сложил рубашку на стуле, чтобы она не помялась. Она издала легкий смешок и закрыла рот рукой.

— Что?

— Ты такой аккуратный, — сказала она, явно смущенная тем, что приходится на это указывать.

Он демонстративно бросил взгляд через плечо.

— За этой дверью четыре сотни людей.

— Но ты же меня соблазняешь!

— Я не могу делать это аккуратно?

У нее вырвался еще один смешок. Она наклонилась, подняла платье и протянула ему.

— Ты не откажешься сложить и его тоже?

Он сжал губы, чтобы не расхохотаться. Молча протянул руку и взял платье.

— Если у тебя начнутся проблемы с деньгами, — сказала она, наблюдая, как он вешает платье на спинку стула, — вспомни, что для старательной личной горничной всегда найдется работа.

Он повернулся к ней, и один уголок его рта неумолимо пополз вверх. Постучал себя по левому виску у самого уголка глаза и проговорил:

— Я же не различаю цвета, ты забыла?

— Ой-ой-ой! — она всплеснула руками, с неимоверно благопристойным видом. — Тогда ничего не получится.

Он шагнул вперед, пожирая ее глазами.

— Я мог бы компенсировать этот недостаток чрезвычайной преданностью своей госпоже.

— Верность и преданность всегда высоко ценились в слугах.

Он подошел ближе, совсем близко, так что его губы почти касались уголка ее рта.

— А в мужьях?

— В мужьях они ценятся чрезвычайно, — прошептала она. Дыхание у нее сбилось, а от трепета ее кожи у него закипела кровь.

Он протянул руку к завязкам корсета.