Звезда для Наполеона - Бенцони Жюльетта

– Как?

– У вас еще есть дела или вы уже возвращаетесь?

– Мне надо к «У Королевы Испании» и на почтамт. А затем домой.

– Тогда вам нетрудно будет получше понаблюдать. С такими глазищами, как у вас, все заметишь! – заключил он, покраснев еще гуще, чем в первый раз. – Впрочем, я по-прежнему буду вас эскортировать. Только если вы соизволите сообщить мне, где вы живете. Потому что, если это Отей или Вожирар…

Марианна поняла по его красноречивой мимике, что в таком случае его ноги требуют снисхождения.

– Я живу на рю де Варенн у князя де Талейрана.

– У князя де… Ого! Теперь меня не удивляет, что за вами следят! У Хромого Дьявола всегда творят темные делишки! Тогда это может быть ищейка Фуше!.. Скажите, – с обеспокоенным видом спросил он, – вы, по крайней мере, хоть не родня ему?

– Вы имеете в виду родство с дьяволом? Нет, успокойтесь. Я только лектриса княгини.

– Так-то оно лучше, но тогда я не пойму, почему вы заинтересовали министра полиции?

Марианна понимала еще меньше, ибо она хотя и неохотно, но регулярно каждое утро передавала с лакеем Флоке очередной рапорт. Тем более надо было убедиться в справедливости наблюдений рассыльного.

– Я последую вашему совету, – сказала она ему, – и присмотрюсь, действительно ли из этой кареты наблюдают за мной. В любом случае благодарю за предупреждение. Вы придете как-нибудь повидаться со мною?

– У князя? И думать нечего! В таком доме я дальше привратника не пролезу. Однако отправляйтесь! Если уж прижмет, я знаю, как вас найти. Только скажите ваше имя на случай, если мне надо будет вам что-нибудь передать. Я умею писать, вы знаете? – добавил он с гордостью.

– Великолепно! Меня зовут мадемуазель Малерусс!

На лице мальчика ясно можно было прочитать разочарование.

– И все? Из всех неподходящих имен это – самое неподходящее! Вы бы свободно потянули на Конде или Монморанси! Ладно, это дело наживное! До скорого, мамзель!

И Гракх-Ганнибал, надвинув каскетку на рыжие волосы, с зонтиком под мышкой и руками в карманах, насвистывая, удалился, оставляя Марианну немного не в себе от услышанного. Медленно возвращаясь назад, она посматривала на стоявшую перед Птит-Жаннет карету. Тот, кто сидел в ней, не мог видеть ее разговаривающей с рассыльным в углублении двери. Он мог предположить, что она вошла к Леруа, забыв там что-нибудь, а мальчик позвал ее туда. Как ни в чем не бывало она поднялась в карету и, пока Фанни укутывала ей ноги меховой полостью, бросила кучеру Ламберу:

– А теперь к «У Королевы Испании».

– Слушаюсь, мадемуазель!

Элегантная двухместная карета, запряженная великолепными ирландскими рысаками, проехала мимо стоящего фиакра, в глубине которого Марианна заметила неопределенную темную фигуру, повернула на углу у кафе Данжес и углубилась под деревья Итальянского бульвара. Марианна немного выждала, затем обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть выезжающий на бульвар черный фиакр.

Когда карета остановилась возле знаменитого мехового магазина, Марианна снова оглянулась и увидела фиакр, пристраивающийся позади большой повозки меховщика. Она еще заметила своего преследователя у почтамта, и, когда ее упряжка прибыла наконец на рю де Варенн, черный фиакр по-прежнему находился в поле ее зрения.

«Не нравится мне это, – подумала Марианна в то время, пока Жорис – портье особняка – открывал ворота перед лошадьми. – Кто эти люди и почему они следят за мной?»

У нее не было другого способа узнать это, кроме сообщения о происшедшем в очередном рапорте. Если слежка велась с благословения Фуше, он ничего не предпримет, если же человек в черном фиакре не из его людей, он, безусловно, даст Звезде какие-нибудь указания.

Немного успокоенная таким решением, Марианна вышла из кареты и, предоставив Фанни заниматься пакетами, вошла в просторный вестибюль и направилась к мраморной лестнице, чтобы пойти сделать отчет о своей утренней прогулке.

Она торопилась, потому что через несколько минут должен был прийти на очередной урок г-н Госсек. Эти уроки постепенно стали главным содержанием ее жизни. Она зажгла своим энтузиазмом и престарелого мэтра и прилагала максимум усилий, чтобы поскорее добиться свободы.

Но едва она ступила на первую ступеньку, как Куртиад – камердинер князя – остановил ее.

– Его светлейшее сиятельство ожидает мадемуазель в своем кабинете, – сказал он ей никогда не изменявшим ему размеренным тоном, являвшимся неотъемлемой частью образцового слуги, каковым являлся Куртиад.