Любовь навеки - Райс Патриция

Пенелопа и не думала сопротивляться. Возбуждение, похожее на то, которое она испытывала, когда Чедуэлл пытался соблазнить ее, охватило все ее существо. Нежась в объятиях мужа, она запрокинула голову, чувствуя, как его руки ласкают ее обнаженную грудь. Когда сильные пальцы Грэма начали поигрывать ее сосками, Пенелопа застонала от наслаждения.

Не давая ей опомниться, Грэм развязал пояс ее халата и распахнул его. В мерцающем свете свечи он увидел обнаженную грудь Пенелопы, ее плоский живот и поросший темно-каштановыми волосами лобок. У Пенелопы перехватило дыхание, и она запахнула было халат, однако Грэм остановил ее.

– Нет, – промолвил он. – Прежде чем я погашу свечи, позвольте мне полюбоваться вашей наготой.

Сгорая со стыда, виконтесса стояла перед мужем, который пожирал ее глазами, но, когда он нежно коснулся ее груди, ее воспламенил огонь страсти и она перестала испытывать смущение. Грэм положил ее на кровать, не снимая с нее халата, в котором она чувствовала себя уверенней. Затем он погасил свечи и стал раздеваться.

Пенелопа забилась под одеяло, настороженно прислушиваясь к доносившимся до нее звукам.

Ей показалось, что Грэм слишком долго раздевается. Возможно, он давал ей время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что сейчас она будет посвящена в тайны супружеской жизни. Если это было действительно так, то был достигнут противоположный результат, потому что Пенелопа с каждой минутой нервничала все больше. Ей казалось, что атласная ткань халата раздражает ее кожу. Тело ее разгорячилось, низ живота сводило от возбуждения. Пенелопу пугала сила проснувшейся в ней чувственности.

Наконец Грэм тяжело опустился на кровать. Им уже доводилось спать в одной постели, но Пенелопа знала, что на этот раз все будет иначе. И как будто в подтверждение ее мыслей Грэм придвинулся к жене и, опершись на локоть, наклонился над ней. Пенелопа ощущала жар, исходивший от него.

– Я постараюсь быть очень осторожным, Пенелопа, – промолвил он. – Забудь все, что ты когда-либо слышала об ужасах первой брачной ночи, и позволь мне прикоснуться к тебе.

Его голос звучал необычно мягко и нежно. Она протянула руку, чтобы погладить его по щеке, но Грэм перехватил ее, поцеловал и положил на подушку.

– Лежи спокойно, милая, и позволь мне преподать тебе первый урок любви, – мягко сказал он и, не давая ей ничего возразить, поцеловал в губы.

Пенелопе трудно было расслабиться, но постепенно жаркие поцелуи Грэма выпустили на свободу ее желание. Она начала выгибать спину стараясь теснее прильнуть к мужу, и Грэм, обняв ее, крепко прижал к себе. Только тут Пенелопа ощутила его обнаженное тело. Испугавшись, она сделала робкую попытку вырваться из его объятий, но у нее ничего не получилось.

Слабый стон вырвался из ее груди, когда рука Грэма, скользнув по ее спине, оказалась под ягодицами. Сквозь атласную ткань она ощущала его горячую ладонь. Через несколько мгновений мысли Пенелопы начали путаться.

Грэм ласкал ее грудь, а потом припал губами к затвердевшему набухшему соску. Дыхание Пенелопы стало нервным. Издав громкий крик, она забилась в руках мужа, извиваясь всем телом. От ее резких движений полы халата распахнулись. Казалось, Грэм только и ждал этого. Его рука сразу же оказалась между ее бедрами.

Раздвинув ноги Пенелопы, Грэм попытался проникнуть в самые сокровенные уголки ее тела, но она в ужасе воспротивилась этому. Быстро сломив ее вялое сопротивление, он коснулся самой чувствительной точки ее лона. Пенелопе показалось чудовищным то, что делает Грэм. Она раньше и подумать не могла, что между мужем и женой возможно нечто подобное, но от этого прикосновения кровь буквально забурлила в ее жилах. Неведомое прежде чувство охватило Пенелопу, и она устремилась навстречу его дерзким ласкам.

Щеки Пенелопы пылали от стыда, но тем не менее то, что делал Грэм, доставляло ей ни с чем несравнимое наслаждение. Его поцелуи расслабляли ее, не давая возможности что-либо возразить. Погрузившись в полузабытье, Пенелопа не придала особого значения тому, что Грэм широко раздвинул ее бедра и навалился на нее всем телом. Она ни о чем не догадалась даже тогда, когда Грэм довел ее до такого возбуждения, что она почувствовала дрожь и покалывание во всем теле. И только когда ее пронзила острая боль, Пенелопа поняла, что произошло.

Верный своему слову, Грэм был очень нежен с женой, но испытанный ею шок испортил все удовольствие. Стыд и унижение одновременно охватили Пенелопу, когда Грэм, войдя в нее, стал ритмично двигаться. Халат Пенелопы пропитался кровью, свидетельствовавшей о том, что до этой ночи она была девственницей.