Самый неподходящий мужчина - Беверли Джо

Она вышла, собираясь поискать Фитца, но он был в холле. Конечно. На страже. И выглядит отстраненным.

— Гав, — сделала она попытку пошутить и была вознаграждена мимолетной улыбкой. Где они могли бы поговорить? Неподалеку стоял лакей. — Ты поможешь мне с одним делом?

— С каким?

Резкость его тона задела ее за живое, но она не отступала.

— Мы можем взять Мейзи, если ты хочешь дуэнью. Когда умерла моя мать, я нашла у нее под кроватью запертый сундук. Простой матросский сундук, только без ключа. Меня спешно перевезли в Торнфилд-Холл, и я не успела решить, что с ним делать, и не знала, был ли он отправлен со мной. Лорд Генри, должно быть, убрал его куда-то. Сейчас он прислал сюда все мои вещи, включая и этот сундук. Я должна открыть его, но он пугает меня.

Фитц насторожился:

— Подозреваешь какую-то ловушку?

— Не в физическом смысле. — Она многозначительно взглянула на лакея. — Давай зайдем в гостиную.

Она направилась через холл, молясь, чтобы он пошел за ней. Он пошел, но остался у открытой двери. Она подошла и закрыла ее.

— Это только между нами. У меня есть сводный брат, и он мой наследник.

— Я знаю. Родгар только что сказал мне. Она вгляделась в его лицо.

— Он все еще доверяет тебе? Эшарт ему не рассказал?

— Подозреваю, это потому, что он не хочет лишить тебя моей защиты. Правда, нельзя сказать, чтобы от меня был толк.

Она положила руку ему на рукав. Он мягко отстранился.

— У меня голова идет кругом от всего этого, — сказала она. — Я не хочу, чтобы убийцей был мой брат.

— Кто же еще?

— Те иностранные наследники, которые должны каждый год присылать мне пятую часть своих доходов.

— Это бремя лежит на них уже не один год. С чего бы вдруг они стали действовать? Мать этого Маркуса Батлера умерла всего несколько недель назад. Возможно, до той поры он не знал всего.

Она отвернулась, поплотнее закутавшись в шаль. Огонь в камине был небольшим и поддерживал только слабое тепло.

— Но он же мой брат. Мой единственный родственник.

— Братья не всегда благословение. Бога ради, Дамарис, что, по-твоему, я должен сделать? Позволить ему убить тебя?

Она снова повернулась:

— Нет, но Родгар распространяет известие о моем завещании. Как только брат узнает, что ничего не выиграет от моей смерти, все закончится. Я не могу быть причиной смерти брата, Фитц, — как и ты.

— Я бы убил Хью, угрожай он тебе. — Он посмотрел на нее горящими глазами. — Только по счастливой случайности твой драгоценный братец чуть не достиг своей цели! Он мог убить тебя, Дамарис. Он должен умереть. — Перестань говорить об убийстве, как будто это для тебя пустяк.

— Это не пустяк, но я убивал и понимаю целесообразность этого.

— Месть? Это низко.

— Уничтожение.

Она схватилась рукой за горло:

— О Господи! Могу я это запретить?

Он вдохнул, на мгновение прикрыв глаза.

— Ты можешь приказывать и запрещать мне все, что угодно. Это было подобно открытой двери, в которую ей хотелось войти, чтобы приказать ему убежать вместе с ней туда, где не будет никакой угрозы, но она не могла. Он открыл ее, доверяя и веря, что она не воспользуется этим преимуществом.

— Тогда я запрещаю убивать или причинять вред моему брату, если только он опять не нападет на меня.

Фитц поклонился:

— Как пожелаете. Теперь сундук? Он снова повернулся к двери.

— Постой! Мне нужно сказать еще кое-что важное, Фитц. Он обернулся, но прислонился к двери, как если бы у него подкосились ноги.

— Ох, любимый, пойдем. — Она пошла к нему.

— Нет, говори, что хотела.

— Просто... я думала, что мой отец приезжал в Англию только три раза за мою жизнь, но, очевидно, он бывал здесь чаще, однако не удосуживался навестить жену и ребенка.

— Не могла же ты питать иллюзии, что он тебя любит?

— Должно быть, все-таки питала, несмотря ни на что. Он носился со мной, когда приезжал, но на самом деле ему было на меня наплевать. Он просто мучил маму, воруя мою привязанность.

Он выпрямился:

— Дамарис, у твоего отца была огромная деловая империя, которая требовала всех его сил и времени. Уверен, что он пренебрегал тобой, но сомневаюсь, что у него было время на мелочную войну.

Она покачала головой:— Нет, я его знаю. Потому что его дурная кровь течет в моих жилах. Он был вполне способен на это. Он использовал любое попадающееся под руку оружие, чтобы выиграть войну, а это была война.

Дамарис прошлась по комнате, затем вернулась обратно.