Невинная грешница - Вуд Сара

Кетлин напряглась и отстранилась от него.

— Ты хочешь сказать, он недоволен, что мы проводим время вместе?

— Скажем так: его это беспокоит. Он озабочен тем, к чему это приведет. — Лоркан невесело улыбнулся. — Ничего удивительного, верно, если учесть, что из себя представляет твоя мать?

В ушах у нее прозвучал треск рушащегося мирка. Она для него недостаточно хороша. Ее мать была права.

Годами ей втемяшивали, что Лоркан и Гарри хоть и приемные, но сыновья знатных Фитцджералдов, чья родословная восходила к захватчикам-норманнам двенадцатого века. Предки Фитцджералдов едва ли не правили Ирландией. Сейме с женой, предупреждала ее мать, никогда не увидят в ней равную. Любые отношения, кроме поверхностных, обречены.

— Знай свой шесток, — строго произносила мать. Кетлин была дочерью прислуги, да еще незаконнорожденной. Не лучшая избранница для Фитцджералда.

Кетлин готова была расплакаться. Не успела она влюбиться в Лоркана, как ее мечты жестоко разбились. В его блестящем будущем нет места для такой, как она.

— Я все понимаю, — пробормотала она, сдерживая слезы. — Мама как-то говорила мне.

У него задрожали губы, и Кетлин тут же забыла свое горе, увидев, как он страдает. Она несмело прикоснулась к его рукаву.

— Мне так жаль, Лоркан, — с жаром произнесла она. — Это ужасно, когда в семье разлад. Как хочется, чтоб Гарри не нападал на тебя. Чтоб вы с ним могли поладить.

— Бесполезно хотеть невозможного, Кетлин, — сказал он, пристально вглядываясь в ее глаза.

Она улыбнулась ему и, поддаваясь импульсу, взяла его за руку. Ее охватило странное чувство, будто от этого внезапного прикосновения в ней вспыхнуло что-то необыкновенное. По телу распространилось приятное тепло.

— Я на все готова, лишь бы помирить вас, — с тоской произнесла она.

— Это в твоем духе, — прошептал он, и ее охватила дрожь предвкушения. — Вечно ты заботишься о каком-нибудь больном животном, защищаешь слабых, беспокоишься о других.

Свободной рукой он убрал с ее лба непокорные кудри. Каждая жилка затрепетала в ней. На мгновенье голова у нее откинулась от наслаждения, но она тут же заставила себя собраться, ужаснувшись своей чувственности.

— Я…

Она не могла говорить, не могла вынести его близости. Она облизнула пересохшие губы и, покраснев, съежилась, когда его алчный взгляд опустился к ее бедрам, затянутым в юбку, которая была ей уже мала.

— Ничего особенного, — наконец заговорила она. — Видеть кого-то несчастным невыносимо для большинства людей, — сказала она, с трудом придерживаясь нейтральной темы. Если б только он перестал ее трогать! Она тихо ахнула, когда его пальцы тронули краешек ее уха. Становилось трудно собраться с мыслями. — Вспомни, как ты сам за меня заступался, когда на меня нападали, — прохрипела она.

— Я ничего не мог с собой поделать. Ты была как раненая птичка, — тихо произнес он.

Ее смущали его красноречивые глаза, но она не могла, не хотела отвести взгляд. Теперь его рука скользнула ей на затылок, и ее лоно начало плавиться. С ее голосом тоже что-то творилось, появились грудные нотки, будто она старалась соблазнить его. Она сделала неимоверное усилие, чтоб говорить нормально.

— А еще ты смастерил з-загоны для… — она отчаянно боролась с собой, пытаясь не замечать его затуманенный взгляд, — для моих больных зверушек, — тяжело дыша, закончила она.

Последовало долгое, глубокое молчание. Лоркан сверлил ее взглядом. Едва не теряя сознание, она прикрыла глаза и качнулась к нему. Ее груди легко коснулись его груди. Заметив это, она стыдливо отодвинулась, а ее соски болезненно напряглись и жесткими бутонами обозначились под тонкой тканью платья.

— Кетлин, я, наверно, мог бы обыскать всю Ирландию вдоль и поперек, — сказал он таким глубоким и страстным голосом, что ее тело пронзило током, — но вряд ли нашел бы еще такую, как ты, — любящую, добрую, прекрасную.

Смысл комплимента наконец дошел до ее сознания, и ее глаза вспыхнули.

— Я никогда в жизни не была прекрасной!

— Ошибаешься. Ты была прекрасной даже в детстве. Пичужка в косичках штопором и в очках размером со сковородку, — ответил он, заставляя ее улыбнуться.

— Все ясно. Издеваешься, — нервно сказала Кетлин.

— Нисколько. Ты была прекрасна, потому что любила все живое. У тебя было доброе сердце. А теперь… — Лоркан с благоговением ласкал взглядом ее лицо. — Скажу откровенно: от взгляда на тебя у меня замирает дыхание, — тихо произнес он.