Сказки на ночь - Мэй Сандра

Марк неожиданно для самого себя рассердился и хлопнул ладонью по столешнице, больно ушиб руку и зашипел.

Джилл хихикнула.

– Это вы выражаете недовольство?

– Нет, это я стукнулся… Послушайте, Джилл, мне кажется, перед таким важным свиданием было бы нелишне обговорить кое-какие детали… Это для моей статьи…

– Марк, чувства не следует вносить в повестку дня. Им нужно отдаваться, если они есть. Так уж и быть, завтра мы можем попытаться созвониться и договориться на воскресенье. Суббота – моя.

– Тогда воскресенье – за мной. Я заеду за вами прямо с утра. Диктуйте адрес.

Она не кокетничала и не выпендривалась, просто назвала адрес. Смешно – они были практически соседями. Два квартала к югу. Вот вам ирония судьбы – преуспевающий журналист живет в одном районе с официанткой. Снобизм здесь ни при чем, просто…

Внутри Марка разгоралось темное пламя ярости, и он все еще не мог понять, откуда оно взялось.

Чертова Сара, чертов Сэм! Почему он не смог уговорить ее выйти за него?

Только через полчаса после разговора с Джилл, расколотив третью чашку в раковине, Марк Боумен осознал, что банально ревнует к неведомому Говарду Расселу.

Повесив трубку, Джилл немного послонялась по квартире, потом поняла, что не в силах переживать свой триумф в одиночестве. Разумеется, лучше всех ее поняла бы Одри Ван Занд, но Одри Ван Занд в данный момент пребывает в самом начале своего медового месяца и вряд ли расположена слушать истерические соображения подруги по поводу очередного виртуального принца на белом виртуальном коне. Оставалась Лора – на звонок Кейт в Европу у Джилл просто не было денег на сотовом.

Лора взяла трубку почти сразу. Голос у нее был вялый, немного сонный.

– Да?

– Лора? Слушай, у меня потрясающие новости, и я умираю от желания выговориться. Когда ты освободишься сегодня?

– Я свободна, как ветер средь горных вершин. Не могу сказать, что я в восторге от перспективы слушать твой восторженный лепет, но – валяй.

– А почему это ты свободна? Сегодня же вечер пятницы…

– У меня сегодня такое настроение. Вернее его отсутствие. Хочется побыть одной.

– А как же твой, как его, Джимми Бенедетти?

В голосе Лоры послышался сарказм:

– И знать не хочу, тем более что, скорее всего, не узнаю никогда.

– Неужели сбежал?

– Почему? Просто не звонит.

– Вот увидишь, Лори, он вернется с цветами, и окажется, что он просто готовил тебе потрясающий сюрприз. – Сегодня Джилл была настроена как никогда оптимистично и романтично.

– Я тоже подготовлю ему сюрприз. Я уже купила новую сковородку. Чистый чугун. Хватит щебетать. Рассказывай что хотела. Ты куда-то намылилась?

– Нет, чищу перышки. Лора, у меня завтра свидание с потрясающим мужиком!

– Оглушила. Очередной лузер?

– Считай, что я тебя не слышала. На этот раз все будет по-другому. У меня новое резюме, и я…

– А что с тем свиданием, на которое ты умотала вчера? Джилл, ты прямо развратная женщина – так и перелетаешь из одних объятий в другие.

– Ничего подобного. Вчера случилось… нечто судьбоносное.

– Тебя трахнули?

– Лори! У тебя просто дурное настроение…

– Это к делу не относится. Я в любом настроении считаю, что секс исключительно благотворно влияет на женскую психику, особенно на такую слабую, как твоя. Так, значит, вчера опять не вышло?

– Сейчас я не готова рассказать тебе все, но… Вчерашняя встреча все изменила, я это чувствую. Больше никаких лузеров.

– Ха! Обожаю смотреть на ужимки оптимистов. Они такие смешные…

– Злая, злая Лори!

– Ладно, не обращай внимания. Позвони, когда будут новости. Я лежу дома и предаюсь меланхолии.

– Чао!

Говард Рассел оказался выше всяческих похвал. По профессии он был инженер городских коммуникаций – непонятно, но солидно и внушительно. Выглядел отлично, одет был хорошо, носом не шмыгал, глаза не отводил. Во время спектакля Джилл едва не окосела, потому что то и дело кидала на него взгляды исподтишка, проверяя, как он реагирует на происходящее на сцене. Судя по всему, Говард Рассел был очень умным парнем, потому что за действием следил внимательно и с живым интересом, даже смеялся пару раз – когда смеялись и все остальные, вернее те, кто понимал, что же происходит.

Сама Джилл оставила попытки понять содержание пьесы на десятой минуте, когда количество персонажей с именами типа Николай, Варвара, Фемистокл и Давидофф перевалило за второй десяток. Все они страшно мучались, постоянно ссорились и ябедничали друг на друга, а за сценой кто-то равномерно бил в железный гонг, что должно было символизировать монотонную унылость жизни главных героев… В любом случае, у Джилл были дела поважнее, она оценивала своего партнера. Пару раз Говард поймал ее взгляд и улыбнулся в ответ, а в конце первого акта, во время полного затемнения, осторожно взял ее за руку. Ничего более романтического не случалось с ней за последние… минуточку… восемь месяцев!