Недотрога - Грин Эбби

— Я думала, дверь ведет в гардеробную…

Данте приветливо обвел комнату рукой.

— Прошу, можешь раздеваться здесь сколько угодно.

— Ты знаешь, что я имела в виду, — сухо ответила она. — Извини за беспокойство.

Он пробормотал что-то по-итальянски, она обернулась:

— Что?

В глазах его была мука, и что-то встрепенулось в ней в ответ. Впрочем, ей, наверное, показалось.

— Ничего. Иди. Отдыхай.

Страх, дрожащий внутри, заставил ее выпалить:

— У нас что, будут смежные спальни?

Он кивнул, шагнул ближе. Она откачнулась.

— Гости будут полагать, что у нас не просто смежные, а общая спальня, но пока обойдемся так.

— Но…

— Но когда мы отправимся в Южную Африку, спальня у нас будет общая, нравится это тебе или нет.

У Алисы все поплыло перед глазами.

— Южная Африка? Почему вдруг Южная Африка?

Данте заметил ее побледневшее лицо и нахмурился.

— Я говорил, что первую неделю мы проведем здесь. А затем запланированы две недели в Южной Африке, где и пройдет основная часть переговоров. Там мы подпишем контракт и приступим к первому проекту компании — строительству спортивного комплекса около Кейптауна.

Колени у Алисы подгибались.

— Ты ничего не говорил…

— Что-то не так?

— Ничего. — Она попыталась улыбнуться. — Я не ожидала вернуться туда так скоро…

В своей комнате она прислонилась к двери, тяжело дыша. Она и не представляла, что мысль о возвращении в Африку станет таким ударом.

Беда в том, что она позволила постороннему мужчине указывать ей, что делать. Опять позволила.

Рауль Карро. Доктор Рауль Карро. Человек, спокойно разбивший ей сердце.

По крайней мере тогда это ощущалось так. Почти два года прошло. Все повторяется. Хотя она и была уверена, что Данте провоцирует физические контакты, просто чтобы ее позлить, не рассчитывая на продолжение. Только почему ей кажется, что она вновь оказалась у края пропасти?

Уже стоя под душем, Алиса замерла от другого ужаса, вспомнив: Данте пообещал, что в Африке они будут делить спальню. Она оперлась рукой о стену. Темное желание затягивало ее. Нет, больше она не позволит использовать себя. На сей раз она защищена. Алиса начала яростно тереть себя мочалкой. Помимо прочего, Данте Д’Акьюани она и не нравится вовсе. Человек его типа может лишь играть с ней подобными.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Вечером Алиса пыталась есть грибной суп, одновременно поддергивая топ, который норовил соскользнуть с плеча. Она переоделась, потому что блузка с юбкой казались слишком легкими и прозрачными, но вышло еще хуже.

Данте смотрел на нее раздраженно. Весь день он провел, критикуя себя за то, что привез эту женщину сюда. Нет, конечно, у него были основания для такого шага, первое из которых — невозможность доверять ни ей, ни ее сестре. Но в глубине души он знал, что все эти основания не стоят выеденного яйца. Ее бы здесь не было, если б он не желал ее так, как желает, и если только этот топ спадет с плеча еще раз…

Алиса положила ложку и опять подтянула ткань вверх, а та тут же начала предательски сползать обратно. Она мученически вздохнула и, услышав тихий звук рядом, подняла глаза. Данте смотрел на нее с таким выражением, что все внутри помертвело.

— Что… что такое?

— Оставь топ в покое, — сквозь зубы выдавил он.

Алиса смутилась.

— Но… он…

Легкий золотистый шелк, словно по сигналу, сполз вниз, обнажая плечо. А как долго Алиса его крутила в руках, прежде чем решилась надеть! Он казался самым простеньким из присланных вещей, вместе с льняными брюками. Надеть бюстгальтер было нельзя, потому что по замыслу плечи оставались открытыми.

В его голосе звучало страдание:

— Задумано, чтобы он так ниспадал.

Черт! Она что, сама не знает?

Алиса смутилась.

— Знаю. Просто не хотелось выглядеть во время обеда полуголой распутницей. Мне было бы гораздо удобнее в моей собственной одежде…

— Нет. Ее сожгут.

Алиса округлила глаза.

— Я хочу сказать — в моей настоящей одежде. Мой чемодан с вещами еще не доехал до дома. Вот почему гардероб у меня ограниченный. Мелани на пять дюймов меня выше, ее вещи мне не годятся. Но как ни трудно тебе поверить, я не полная деревенщина, Данте.

Внезапно она оценила простое изящество его костюма — черную рубашку и темные брюки. И заговорила, чтобы заполнить молчание: