Король «Эспады» - Мартон Сандра

– Его и не могло быть. Я сам придумал себе эту фамилию.

– А-а-а. Впрочем, неважно. Когда это было? Двадцать пять, тридцать лет назад?

– Тридцать пять. Я родился в «Эспаде» тридцать пять лет назад, приблизительно восемнадцатого июля…

– Ты говоришь, восемнадцатого июля? – Голос Джонаса звучал сдавленно.

– Да. И я надеялся… Бэрон?!

Из рук Джонаса выпал стакан и покатился по ковру.

Тайлер сделал два быстрых шага, подхватил его и поставил на стол. Затем он посмотрел в белое, сразу постаревшее лицо собеседника. Сейчас Джонас выглядел на все свои восемьдесят шесть.

– Джонас, не шевелитесь. Сейчас я помогу…

– Не надо.

– Надо…

– Нет! – Старик подался вперед и схватил Тайлера за запястье. – Это все сигары… И бурбон. Я уже в полном порядке.

Конечно, он не был в порядке, и Тайлер почувствовал укол совести. За последние два часа он успел подраться с Джонасом Бэроном, унизить его и допросить. А ведь Бэрон годится ему не то что в отцы – в дедушки.

– Никому ни слова, – грубовато попросил Джонас.

– Ладно, как скажете.

– Отлично. – Джонас поднялся. Лицо его снова приобрело обычный цвет, рука, сжавшая плечо Тайлера, была теплой и крепкой. – Жаль, Кинкейд, что я не смог помочь тебе. Если здесь и работали парни, чьи жены имели большой живот тридцать пять лет назад, я их не помню.

Тайлер кивнул. Подспудно он этого и ждал, а что касается его ощущения, будто «Эспада» хранит секреты… Если и хранит, то это секреты Бэрона и к нему, Тайлеру, не имеют никакого отношения.

– Это был выстрел наугад, – примирительно сказал он.

– Рад был познакомиться, – вежливо ответил Джонас и, не удержавшись, съехидничал: – Первый раз такая шишка убирала навоз за моими лошадьми.

Тайлер улыбнулся.

– Мне пришлось немало повозиться с лошадиным навозом, когда я был мальчишкой.

– Подрабатывал на ранчо?

– Немного. Потом был в исправительной колонии для подростков, так называемом «Ранчо для мальчиков».

– Попал в беду?

– Можно и так сказать.

– Так вот где ты научился обращаться с лошадьми.

– Да, – Тайлер снова улыбнулся. – У меня это хорошо получалось.

– Если верить моей падчерице и Абелю, у тебя и сейчас это хорошо получается. – Джонас откашлялся. – А ты спрашивал Абеля о тех беременных женщинах? Которые жили здесь тридцать лет назад?

– Тридцать пять, – поправил Тайлер. – Нет, не спрашивал. Я хотел сначала поговорить с вами.

– Правильно. Я сам поговорю с ним. Старый Абель вряд ли что-то знает, а если знает, то скорее расскажет мне, а не какому-то незнакомцу.

Тайлер повернулся к Джонасу.

– Спасибо… – начал он и тут же осекся. Он увидел глаза старика – в них плескалась то ли ненависть, то ли страх, хотя тон, которым он говорил, был приятным и дружелюбным. Глаза Тайлера подозрительно сузились. Неужели старый сукин сын водит его за нос? И ему это почти удалось. Сейчас Тайлер с новой силой почувствовал, что Джонас Бэрон знает разгадку его рождения.

– Что-то не так, Кинкейд?

Все не так, подумал Тайлер, но вслух с улыбкой произнес:

– Нет, все в порядке. – Он протянул руку для рукопожатия. – Спасибо за помощь.

Джонас протянул свою руку, и Тайлер понял, что он с трудом заставил себя это сделать.

– Не за что. – Старик быстро отдернул руку и засунул ее в карман. – Спорю, ты сейчас отправишься в Джорджию, домой?

Тайлер выдержал паузу.

– Когда вы ставите на лошадь, вы всегда так уверены в выигрыше, Бэрон? Я бы на вашем месте не был столь самоуверен.

Последнее, что увидел Тайлер, выходя из комнаты, была самодовольная ухмылка, медленно сползающая с лица старика.

Тайлер удовлетворенно вздохнул и закрыл за собой дверь.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Кэтлин обернулась на захлопнувшуюся за ней дверь библиотеки.

– Ну и черт с вами обоими, – пробормотала она.

Тайлер Кинкейд и ее отчим стоят друг друга. Упрямые, высокомерные, самонадеянные… ослы. Если она хоть чуточку разбирается в людях, то к концу разговора эти двое снова сцепятся. И на этот раз некому будет их разнять.

Она представила себе их вцепившимися друг другу в глотку и злорадно улыбнулась. Так им и надо: Джонасу за то, что решил ее защищать, когда она вовсе не нуждалась в защите, а Тайлеру за то, что посмел обнимать и целовать ее, когда она этого вовсе не хотела и вырывалась изо всех сил…

Кэтлин замерла посреди коридора.

Она ведь вырывалась, да? Конечно. Она сражалась, как львица. Она не хотела, чтобы Тайлер касался и целовал ее, не хотела чувствовать его руки на своей обнаженной коже и его губы, теплые и страстные, на своих…