Один счастливый день - Доронина Анастасия

— Слушаю. Кто это? — голос на том конце провода был низкий, с красивыми хрипловатыми модуляциями. До Кати доносилась приглушенная музыка и еле слышное позвякивание — похоже, дамочка сидела в ресторане или кафе.

— Светлана Витальевна, здравствуйте, извините за беспокойство. Вас беспокоят из адвокатского бюро Игоря Водорезова. Вы у нас сегодня были.

— Да? Ну и что?

— Вы простите меня, если я ошибаюсь. Но после вашего ухода мы нашли в… дамской комнате золотое украшение. Ни у кого из наших работников такого нет, вот мы и подумали, не вы ли обронили. Старинное такое кольцо ручной работы, в центре — сапфировое сердечко…

— Ах, вот оно что! — в трубке зашелестело смехом. — Девушка, милая, пусть это вас не беспокоит. Я, конечно, ценю вашу порядочность, но вы совершенно напрасно мне звоните, какая ерунда, боже мой! Девочки, возьмите себе эту старомодную побрякушку. Кстати, она очень низкой пробы, да и камень там далеко не чистой воды, так что не обольщайтесь!

— Но все-таки, это же не копеечная вещь! Вы так легко отказываетесь, даже странно…

— Успокойте свою совесть, моя дорогая! У меня начинается новая жизнь, и все, что связано с этим кольцом, становится мне отныне безразлично. Отряхиваю прах, так сказать! К тому же я никогда не питала страсти к вышедшим из моды драгоценностям.

Из трубки полились короткие гудки — странная особа бросила трубку, не попрощавшись.

— Что? — блеснула любопытными глазами Маринка.

— Ненормальная какая-то… Сказала — берите себе.

— Ой, ну надо же, как повезло!

— Даже не знаю… — вертела Катюша в руках колечко. — Как-то неловко…

— Да ну! Это тебе прям компенсация с небес свалилась! За то, что обокрали сегодня утром! Бери, что тут думать! Да не будь ты такой щепетильной, Катя! Не выбрасывать же его!

Катя нерешительно надела перстенек и залюбовалась исходящими от него золочеными брызгами. Действительно, не выбрасывать же.

С такси ничего не получилось: операторы обещали прислать машину не раньше чем через час. Заняв у Маринки денег на попутку, Катя натянула плащ — слава богу, что он достаточно длинный! — осторожно, будто тяжелобольная, ступая на каблук, который держался на одном честном слове, вышла из офиса.

Дождь до сих пор не перестал, шелестел серебром, изредка кидаясь холодными каплями. Машины проносились мимо, с шуршанием прорезая стеклянные лужи. Ни одна из них не спешила останавливаться.

И вдруг екнуло сердце — из-за угла выехал темно-синий автомобиль. Конечно, это был не тот «Вольво» цвета кобальта, что шесть лет назад привез в Катину жизнь единственного человека, который до сих пор снился ей по ночам. Автомобиль был другой, но цвет у него оставался прежним. Синий-синий. Цвета птицы счастья…

Машина остановилась. Затемненное стекло плавно поехало вниз.

— Мы с вами уже сегодня виделись, но все равно здравствуйте. — Знакомое по ночным грезам лицо с лучиками морщинок вокруг смеющихся глаз было так близко! — Вас подвезти? У меня не так много времени, но раз уж я был свидетелем вашей маленькой беды, то, как говорят французы, положение обязывает. Далеко вам?

— На Гагарина, двадцать семь… Это в сторону Ленинского проспекта, — пролепетала Катюша. Лоб, щеки, уши — все мгновенно опалило румянцем, голова закружилась. Боже мой, какой же дурой я ему кажусь!

— Садитесь. Ну же, Катя, не робейте! Вот видите, я даже знаю, как вас зовут.

— Я тоже знаю, как вас зовут, — несмело пробормотала она. — Вы — Петро, ой! — простите, вы — Петр…

Он засмеялся. Перегнулся через сиденье, гостеприимно распахнул дверцу авто.

— Это замечательно, честное слово! Оказывается, вы очень непростая девушка, Катя. Бросаетесь исполнять поручение так, что теряете каблуки. Голосуете, чтобы остановить машину, а в нее не садитесь, заставляете меня нарушать и даже рисковать правами. Находитесь в курсе того, как меня зовут, хотя мы с вами ни разу до сегодняшнего дня не встречались.

«Не помнит! Совсем не помнит!» — тоскливо заныло в голове.

— Да садитесь же вы! Иначе мне придется пойти на рискованный шаг — разыграть похищение прямо на людной улице!

— Спасибо…

Оказаться рядом с ним, вдыхать аромат его одеколона, видеть белую руку с обручальным кольцом («С обручальным!» — сжалось сердце), которой он рулил так ловко, как будто родился с этим умением, всей обращенной к нему стороной тела — плечом, грудью, щекой — чувствовать его, его присутствие, его тепло!