Самая большая ошибка - Рэдкомб Люси

— Между прочим, я никогда и не считал минутную страсть основанием для свадьбы, — произнес он, явно издеваясь над ней. — Так что не волнуйся, под венец я тебя не потащу.

Она побелела, и пальцы соскользнули с одеяла.

— Как ты смеешь? — гневно выдохнула она.

— Очень просто, — ответил Ред и протянул руку, коснувшись отворота спального мешка и прикрывая ее обнаженную грудь. — Не надо демонстрировать товар, если он не продается, — грубо предостерег он, и это заставило Кэтрин вздрогнуть еще сильнее, чем в тот краткий миг, когда пальцы Реда коснулись ее кожи.

— Вот именно, не продается! Надеюсь, ты уяснишь себе это, хотя бы на то время, пока я буду находиться в твоем доме.

Он игриво ухмыльнулся:

— Ты слишком безжалостна ко мне, крошка.

— Если тебе кажется, что я мечтаю оказаться с тобой в постели, то ты совершенно не разбираешься в женщинах! — выпалила она в сердцах.

— Стало быть, я не так тебя понял? — продолжал он язвить, не спуская глаз с ее испуганного лица.

Кэтрин казалось, что желание оказаться в его объятиях, написано на ее лице крупными буквами. Она была обручена с Карлом больше восьми месяцев, и ей без труда удавалось отвергать его сексуальные притязания. Видимо, он совершенно не возбуждал ее чувственности. Карл иногда смеялся над ее старомодностью. Но она думала, что если она может ждать, то почему бы и ему не согласиться с ней? Казалось, их отношения основаны на чем-то более прочном, чем преходящее чувственное влечение, но как чудовищно она ошибалась!

А сейчас, видимо, просто ее гормоны взбунтовались после нескольких лет воздержания, и Ред лишь случайно спровоцировал взрыв сексуальности. Она могла представить, какое циничное удовольствие он получил бы, если бы узнал истину о ее так называемой "сексуальной" жизни. Чувство ужаса вытеснило все остальные чувства при одной мысли о такой возможности. Нет, она должна сохранить последние остатки гордости — по крайней мере, перед лицом столь опасного человека. В конце концов, неужели так трудно подавить в себе это учащение пульса, это томление плоти? Она однажды уже пережила подобное. Кэтрин не принадлежит к числу людей, являющихся жертвами своих страстей. Кроме того, она уже не восторженный подросток: она взрослая женщина.

— Я понимаю, тебе грех не воспользоваться ситуацией, — сухо продолжила она, — но потребуется нечто большее, чем эта близость, чтобы заставить меня искать утешения в твоих объятиях. — Она крепко держалась за края спального мешка, чтобы не дать ему съехать с ее плеч.

Ред слушал ее с явным интересом.

— Успокойся, крошка, я не так уж стремлюсь к близости с тобой. Конечно же, я не откажусь от нее, если ты меня сама попросишь об этом, или как-то намекаешь… — Он следил за тем, как краска залила ее лицо, и его губы сложились в презрительную гримасу.

Кэтрин лихорадочно пыталась сгладить правду его резких слов.

— Этого ты не дождешься никогда, — категорично заявила она, прекрасно понимая, что обманывает не только его, но и себя.

Ред, наконец, поднялся. Он был столь гармонично сложен, что ей было трудно не смотреть на него без восхищения.

— Я думаю, Карл в это время ищет успокоения в объятиях прелестной Женни, — поддразнил ее Ред. В его голосе послышалось злорадство.

Кэтрин вдруг снова вспомнила о своем несчастье, о своей неудаче… и чуть не заревела от досады.

— Если ты все еще играешь в куклы, то, видимо, само небо послало ему Женни. Я же, крошка, предлагал тебе насладиться таким же утешением…

— Ты настоящий рыцарь, Ред, но я не желаю пользоваться твоим благородством, — ответила она с иронией.

Он встретил ее яростный взгляд с небесным спокойствием, затем повернул дверную ручку.

— И еще, Кэтрин, ты бы надела на себя что- нибудь — просто на всякий случай, вдруг тебе опять привидится кошмарный сон. — Он отвел глаза, и она ощутила суровость, отразившуюся в его и без того жестких чертах лица. — На твоем месте я бы не стал слишком доверять моему благородству.

Вся дрожа, Кэтрин сидела на постели, обуреваемая противоречивыми чувствами. В последнем выпаде Реда содержалась неприкрытая угроза. Кэтрин чувствовала, что начинает уставать от этой изнурительной войны. В маленькой стычке она почти одержала победу, но только что начала осознавать присущую этому положению опасность.

Кэтрин сумела перерасти свои юношеские увлечения, но переживать страсть ей еще не приходилось. Наиболее болезненным переживанием ее жизни было столкновение с абсурдностью своих же фантазий.