Белый рыцарь - Патрик Лора

— Думаю, что пора произнести тост. Давайте выпьем за того преступника, который, сам того не желая, свел нас вместе.

Кэтрин недоуменно пожала плечами и поправила его:

— Нет уж. Лучше выпьем за вас — моего спасителя.

Они соединили со звоном свои бокалы, а затем одновременно поднесли их к губам. Боже, мысленно вознесла молитву Всевышнему Кэтрин, делая первый глоток, ниспошли мне хоть немного благоразумия на этот вечер.

5

— Хотите еще глоток вина? — Винсент взял бутылку и щедро долил бокал Кэтрин, не дожидаясь ответа.

В состоянии легкого опьянения девушка выглядела просто великолепно. Нежно-розовые щеки, искрящаяся яркая голубизна глаз, призывно полураскрытые губы, обнажавшие в улыбке влажный перламутр идеально ровных зубов. А еще она постоянно наклонялась к нему во время разговора, вводя в искушение мужской взор пленительным видом своих упругих полушарий.

— Мне уже более чем достаточно, — хихикнула Кэтрин. — Два бокала — мой предел.

У Винсента хватило такта не напоминать девушке, что этот барьер она давно уже преодолела. Наверное, еще часа два назад. Собственно, бутылка вина уже опустела более чем наполовину, причем без его участия, поскольку он оставался преданным поклонником шотландского виски. Он не любил коктейли и смеси, чреватые непредсказуемыми последствиями. Особенно опасные в обществе дамы.

Судя по всему, утром, после пробуждения, мисс Кэтрин придется испытать физические страдания, характеризуемые в медицине как похмельный синдром.

Винсент не занимался спаиванием женщин, чтобы помочь им преодолеть психологические барьеры при общении с мужчиной. В этом не было никакой необходимости... Однако, поскольку сегодня речь шла лишь о дружеских отношениях и продолжение вечера в постели отпадало, то почему не позволить даме расслабиться? Без всякой задней мысли и последствий для обоих. Забавно было смотреть на женщину, которая даже не подозревает о своей повышенной сексуальности.

Эта природная сексуальность проявлялась постоянно, во всем. И в том, как она улыбалась. И в том, как дотрагивалась до него. И в том, как непроизвольно облизывала губы после глотка вина. Все это постепенно проникало к нему в подсознание, в какие-то отделы мозга, связанные с эротикой, и сводило с ума.

Он залюбовался тем, с какой милой непосредственностью прекрасная хозяйка погрузила изящный пальчик в шоколадный торт, а затем облизала его, чтобы снять пробу, прежде чем подать на стол в качестве десерта. Кусочек крема остался на верхней губе, и она машинально слизнула его розовым язычком, медленно обведя им четко очерченные контуры чувственных губ. В этом движении было столько эротизма, что он не смог удержаться от видений, в которых эти губы сливались с его губами, а потом отправлялись в путешествие по его телу. Он с трудом сглотнул подступивший к горлу комок и почувствовал, как заметно потяжелело и отвердело внизу.

В эту минуту он понимал библейские страдания аскета-отшельника в пустыне, которого навестили юные девы, придя за благословением и с подробной исповедью о своих плотских грехах. Хватит ли у него сил сдерживать свои помыслы? Ведь теперь продолжение вечера зависит только от него самого. Он достаточно разбирался в женщинах, чтобы понять одно — стоит только захотеть, и сегодня он останется у нее до утра.

Это было бы чудесно, если бы не одно но. Вначале надо было решить несколько проблем. Для начала, выяснить, насколько Кэтрин действительно причастна к ограблению банка. А если причастна, то кто ее сообщник. И где могут находиться сейчас похищенные деньги. А главное — он хотел доказать ее невиновность. И для банка, а еще больше для себя. Ему бы не хотелось делить постель с преступницей и признаваться в любви прожженной интриганке, использующей мужчин для осуществления своих грязных дел. Конечно, это не очень этично — использовать ее опьянение, чтобы узнать истину, но это делается для ее же блага, утешал он свою совесть.

— Послушайте, Кэтрин. Я ведь так мало знаю о вас. А вы мне совсем не безразличны. Расскажите о своей работе в Вашингтоне. Почему вы покинули такой прекрасный и интересный город, бросили перспективную работу и перебрались в эту кишащую преступниками клоаку? Нью-Йорк принято называть «Большим яблоком». Но иногда мне кажется, что это червивое яблоко...

— Не хочу вспоминать про Вашингтон, — капризным тоном отреагировала Кэтрин, неуверенно взмахнув рукой. — Плевать я на него хотела. У меня остались плохие воспоминания о плохом человеке в этом городе. И не об одном. Их было четверо. Нет, пожалуй, пятеро. И все один хуже другого. А последний — вообще ничтожество. Свинья. Таких мужчин не должно быть на свете. Их надо, как в древней Спарте, сбрасывать со скалы сразу после рождения.