Неугомонная блондинка - Мэй Сандра

– Сейчас-сейчас мы узнаем страшную тайну Паршивой Овцы.

– Какую еще тайну, распутная Страшила?

– К какому типу мужчин он относится. Человек-Плавки, Человек-Боксеры или же Сво-

бодный Человек Без Предрассудков…

– Джонс, я начинаю опасаться за свою невинность. Ты очень развратная. Ты всех мужчин так оцениваешь?

– Ну… иногда.

– Тогда давай поговорим о других. Сними… благодарю. Итак, что ты скажешь о Ривендейле?

– Полагаю, это Человек-Кальсоны.

– Фу!

– Вовсе нет. Я бы могла сказать – Колготки, но ты наверняка консерватор и начнешь насмехаться.

– То есть ты считаешь, что я живу в глухой итальянской деревне и ни разу в жизни не видел модных журналов?

– Скажем так: ты не похож на человека, который читает такие журналы.

– Джонс, ты истинная блондинка. Зачем их ЧИТАТЬ, их СМОТРЯТ.

– Сам дурак. Пики!

– Извините, дамочка, но у меня флеш-рояль. Попрошу встать подальше от стола, чтобы я мог удостовериться, что вы действительно…

Слова замерли на губах у Рика. Келли соскользнула со стула, вышла из-за стола, встала на фоне темного окна и повернулась к Рику боком. Медленно, очень медленно, почти вкрадчиво зацепила большими пальцами тоненькую кружевную резинку трусиков, потянула ее вниз. Грациозно согнулась, согнула в колене одну ногу, потом вторую…

Рик видел по сути только ее безупречный силуэт. Келли не прикрывалась специально, но локоть как бы невзначай закрывал грудь, он стояла четко боком – а потом вдруг резко повернулась и шагнула обратно к столу. Рик прохрипел, хватаясь руками за столешницу:

– Похоже, игра подходит к концу… во всех смыслах этого слова…

– Ну, Моретти, не будь таким необузданным мужланом. Во-первых, даме надо дать отыграться, во-вторых, на мне еще три предмета.

– Ага! Десять.

– Туфля, туфля и цепочка. Это честно?

– Туфли за пару. Цепочка – это уж полная фигня, но, ладно, принимаю. Сдавай.

– Прошу… Пас.

– Удваиваю.

– Так-так-так, итак, пришло время для страшной тайны Паршивой Овцы. Что там у нас под брюками? Итак, маленький такой флеш…

– Ох, не торопись, моя девочка, а то останешься без… хм… собственно, ты уже без них. Ну все равно – на ваш, дамочка, пошлый флеш мы отвечаем истинно по-королевски – флеш-роялем…

Портье отеля «Приют комедиантов» явственно ощущал, как посреди душного летнего вечера ему в мозг вонзаются ледяные иглы. Ах, если б можно было спрятаться под стойку! Или убежать и затеряться в толпе…

Ледяные иглы исходили из пронзительных синих глаз высокой величавой старухи в черном. Затеряться в толпе в любом случае не получилось бы, портье это знал. Ибо высокая старуха в черном была владелицей отеля и по совместительству – одной из самых влиятельных особ Луисвилля. Лидия Машмортон-Бопертюи.

За спиной Лидии Бопертюи маячила ее бледная тень – пожилая худощавая женщина с брюзгливым и крайне недовольным выражением лица – дочь Лидии, Гризельда Бопертюи. За другим плечом – супружеская пара средних лет. Женщина – очень красивая, немного испуганная и слегка смущенная. Мужчина – очень смуглый, черноволосый, атлетического сложения, хоть и с небольшим животиком. ОЧЕНЬ испуганный и ВЕСЬМА смущенный. Портье знал и их. Младшая дочь Лидии Клер и ее итальянский муж. В Луисвилле все всех знают…

Портье набрал воздуха и попытался быть мужчиной:

– Боюсь, у нас больше нет свободных номеров, миссис Бопертюи. Слишком много туристов…

– Ерунда. Я же вижу экран вашего компьютера. Вот здесь свободный номер, в мансарде.

– Простите ради бога, миссис Бопертюи, но этот номер забронирован и не может быть сдан без согласия зарезервировавшего лица…

– И что же это за лицо?

– Э… а… ну… боюсь, что… Мисс Эжени Деверо! Простите, мэм.

На лице Лидии Бопертюи не выразилось ничего. Почти ничего.

– Будьте добры, милейший, пригласите сюда Огюста. Да, вы не ослышались. Вашего управляющего. Мистера Огюста Ферри.

Если бы не сознание того, что он – сотрудник старейшего отеля Луисвилля, портье кинулся бы в кабинет управляющего бегом.

Франко Моретти суетливо огляделся – и принес к стойке кресло, в которое и опустилась Лидия, не удостоив зятя ни единым взглядом. Клер тихонько вздохнула. Мать в бешенстве, это Клер знала наверняка.

Гризельда с отвращением прошипела:

– Какой позор! На нас все смотрят. Мы стоим тут у стойки, словно кучка заезжих провинциалов или итальянских эмигрантов… Прости, Клер, я не имела в виду…