Кузина-самозванка - Дарси Эмма

— Ни в коей мере, дорогая! Я рад, что Данте показал тебе более мягкую и нежную часть своей натуры. — Марко протянул руку. — Если ты закончила, я бы хотел взглянуть на портрет более внимательно.

Когда Дженни встала, чтобы подать портрет, Данте тоже поднялся со своего места и подошел к деду, чтобы вместе с ним оценить то, что у нее получилось. Позабавит ли его романтизированный портрет? Или его острый ум сразу уловит то, что невольно передалось ее руке из подсознания? У Дженни даже свело живот от страха перед неизбежным унижением. Как она могла доверить бумаге то, что должно быть скрыто за семью замками!

Данте смотрел на портрет и… молчал. Его лицо не выражало ничего.

— Мне нравится, — задумчиво произнес Марко. — Мне очень нравится.

— Тогда Белла должна нарисовать еще один портрет. Мой! — раздраженно сказала Люсия, явно раздосадованная теплотой в голосе деда.

— Думаю, тебе не понравится, какой она видит тебя, — сухим тоном, но с явной издевкой заметил Данте.

— Уж если Белла смогла столь романтично изобразить тебя, со мной у нее проблем не будет. Тогда у дедушки будут портреты нас обоих, и он сможет смотреть на них, когда захочет. — Люсия быстро плюхнулась на стул, с которого только что поднялся Данте, и приняла нарочито манерную позу. — Рисуй меня, Белла! Посмотрим, что у тебя получится.

— Что за манеры, Люсия? — сердито спросил Марко.

Та немедленно одарила Дженни сахариновой улыбкой:

— Пожалуйста! Пусть это будет подарок для дедушки.

— Я постараюсь, — поспешно согласилась Дженни, хватаясь за возможность отвлечься от мыслей о непонятной, молчаливой реакции Данте на ее работу. Кроме того, если ей удастся «романтизировать» изображение Люсии, он решит, что это у нее такая манера, такой стиль и ничего личного в этом нет.

Дженни снова села за мольберт, взяла в руку уголек и начала рисовать, стараясь абстрагироваться от злобного и ревнивого характера своей натурщицы, увидеть в ней заброшенного, одинокого ребенка, жаждущего любви и внимания.

Данте растянулся в шезлонге, продолжая молчать. Люсия же болтала без умолку, обращаясь исключительно к деду. Она сообщила об утреннем звонке матери. София ждет, когда ее брат Роберто присоединится к ней в Париже, и тогда они вдвоем прилетят на Капри, чтобы повидать отца и познакомиться с Беллой. Дженни оставалось надеяться, что ее псевдодядя и псевдотетя не будут проявлять по отношению к ней такой открытой враждебности, как Люсия.

Интересно будет посмотреть, как они относятся к Данте, который очевидно станет основным наследником и к которому перейдет руководство семейным бизнесом. Будут ли они негодовать и злиться, как Люсия, или же с радостью свалят на его плечи все заботы и ответственность?

Впрочем, Дженни это не должно волновать, потому что дела семьи Россини не касаются ее никоим образом. Это не ее жизнь.

— Готово, — сказала Дженни, мысленно взмолившись, чтобы Люсия не оказалась разочарованной. Поскольку портрет был заказан для Марко, Дженни встала из-за мольберта и подала рисунок ему. — Подарок для вас, — с улыбкой сказала она.

— Спасибо, — тихим голосом поблагодарил Марко, а двое его настоящих внуков одновременно встали со своих мест, чтобы подойти поближе и удовлетворить свое любопытство.

И снова Данте ничего не сказал.

Люсия же разразилась потоком слов недовольства:

— Данте ты нарисовала совсем не так! У меня получились слишком темные глаза и взгляд такой напряженный. Мои глаза должны быть яркими и счастливыми. Я у тебя выгляжу какой-то раздраженной. Нет, мне не нравится портрет!

— Мне жаль, что рисунок не оправдал твоих ожиданий, Люсия. Если хочешь, я попробую еще раз в какой-нибудь из дней.

— Я хочу, чтобы у дедушки новый портрет был сегодня же!

— Не нужно, Люсия! — решительно произнес Марко, бросив на внучку предостерегающий взгляд. — Мне нравится этот портрет, да и Белла уже достаточно нас побаловала. Невежливо с твоей стороны настаивать еще на одном рисунке.

— Но, дедушка…

— Довольно! Сейчас я хочу, чтобы вы вместе с Данте оставили нас с Беллой вдвоем. Я устал, а мне хочется провести несколько минут с ней наедине, прежде чем Тереза отведет меня в мою комнату.

— Тогда я вернусь в бассейн. Ты можешь присоединиться потом ко мне, Белла. — Люсия демонстрировала родственное дружелюбие.

Данте взялся за мольберт.