Горячая поклонница - Маккей Эмили

Глава 11

Прежде чем Уорд успел сообразить, что делать, дверь ванной открылась. Ана убрала волосы с лица и смыла остатки макияжа. На ней были джинсы и свитер, скрывающие больше, чем демонстрировали, только намекая на то, что под ними — восхитительное тело. Уорд смотрел на нее и не понимал, как он мог не заметить, что она была девственницей. Она загнала все эмоции, разрывавшие ее, когда метнулась в ванную, под строгий контроль и выглядела как в день их встречи — подозрительной и сдержанной.

Ей хватило одного взгляда на него, чтобы понять, в каком он состоянии. Она сердито нахмурилась, словно прочтя все мысли, терзавшие его, пока она одевалась.

— Прекрати себя терзать, — пробормотала она, выходя из спальни.

— Терзать?

Он прошел за ней на кухню.

— Ты наверняка снова и снова прокручиваешь все в голове, думая, что ты сделал не так, или что тебе следовало догадаться раньше, или…

— Достаточно. — Он развернул ее к себе. Она была абсолютно права, но это не значило, что он хотел выслушивать все это. — Если ты так хорошо меня знаешь, сможешь сама догадаться, почему я… как ты сказала?.. терзаю себя.

— На самом деле нет, если честно… — Она на мгновение смутилась, а потом пожала плечами. — Признаться, я думала, что ты не заметишь.

— Поверь мне, мужчины замечают такие вещи. Как это вообще пришло тебе в голову?

— Я думала, что у тебя было столько женщин, что ты…

— Что я настолько неразборчив, что не замечу?

— Нет! Ты просто…

— Слишком зациклен на себе? Думаю только о своем удовольствие? Что?

Он злился все сильнее.

— При чем тут вообще ты? Это я была девственницей. Почему бы тебе не смириться с тем, что произошло, если для меня это не важно?

— Я не могу.

— Почему? — Она прищурилась и вскинула голову. — Что бы изменилось, если бы ты знал? — Он хотел ответить, но она снова уверенно заговорила: — Ты был бы более чувствителен? Внимателен к моим желаниям? Заставил бы меня кончить три или четыре раза вместо жалких двух?

— Хватит, — раздраженно бросил он.

Она изогнула бровь:

— А то что?

— Давай не будем об этом.

Он отошел от нее, пока не натворил чего-нибудь еще, о чем потом пожалеет.

— Послушай, я не хотела обидеть тебя.

— Тогда чего ты хотела?

— Я просто не хотела, чтобы это было важно.

Она говорила медленно, взвешивая каждое слово.

— Но это важно. Сколько тебе лет? Двадцать шесть? Двадцать семь?

— Двадцать семь, — пробормотала она, избегая его взгляда.

— Никто не хранит девственность до двадцати семи лет без причины, особенно такие красивые и полные жизни девушки, как ты.

Она взглянула на него, словно это была грубость, а не комплимент.

— Моя внешность не имеет никакого отношения к делу. У меня была куча возможностей лишиться девственности.

— Об этом я и говорю.

— Все дело в моем воспитании… — Она подошла к окну. — С двенадцати лет мама вбивала мне в голову мысль, что нельзя путаться с мальчиками, спать с ними, даже просто встречаться. Если я влюблюсь и пущу кого-то в свою постель, к двадцати годам мне придется выйти замуж, потому что я залечу. Так случается со всеми бедными латиноамериканками в Южной Калифорнии.

Она стояла к нему спиной, но он чувствовал ее напряжение, слышал его в ее голосе. Она как будто повторяла заученное наизусть.

— А если это все случится, мне конец, я никогда не выберусь наверх. Единственный способ избежать этого — держаться подальше от мужчин, и к тому времени, как я достигла того, чего хотела, я была самой старой девственницей в Лос-Анджелесе. Мужчинам, как правило, не нравилось, что с такой карьерой я не прыгаю к ним в постель на первом свидании.

— Ты чего-то недоговариваешь.

Она удивленно посмотрела на него и покачала головой.

— Может, все-таки расскажешь?

— Просто очередной актер, который испортил мне жизнь, не добившись меня.

— Кто? — резко спросил он.

— Это не важно.

— Это важно. — Как ему найти и уничтожить эту тварь, если он не будет знать его имени? — Кто это был?

Она прищурилась, глядя на него:

— Ты ведь это просто так не оставишь, верно?

— Оставлю, только скажи, кто это.

— Ридли Синклер.

Уорд выругался. Ридли Синклер, якобы счастливо женатый на любви всей своей жизни, — оказывается, подлый мерзавец.