Любовь сама выбирает - Крейвен Сара

– Очень практичной. Ты можешь забеременеть, а так как все еще остаешься моей женой, это может вызвать много разных проблем.

– Действительно, очень практично, – согласилась она безразлично. – Тогда, возможно, и ты сделаешь мне одолжение.

– Если это в моих силах. Чего ты хочешь?

Я хочу тебя, подумала она. Сейчас и навсегда.

– Я бы хотела взять Минни с собой, когда уеду. – Она сделала паузу. – И еще хочу купить у тебя Наткина. Сэди мне сказала, что ты не собираешься оставлять его у себя.

Габриель поднял брови в непритворном удивлении.

– Ты собираешься держать конюшню?

– Возможно, – кивнула она. – А пока могу поставить их в платную конюшню.

– Кажется, ты все решила, – сказал он сухо и минуту помолчал. – Конечно, ты можешь взять Минни, но я не уверен насчет Наткина. Им нелегко управлять… даже мне.

Джоанна смотрела, как Габриель уверенно и без труда успокаивает Наткина. Лошади всегда играли большую роль в его жизни, подумала она тоскливо. Как он представляет свою жизнь без них в Лондоне? Он действительно верит, что Синтия стоит таких решительных перемен? Их глаза встретились. Она тихо сказала:

– Quid pro quo, Габриель. Одно доброе дело заслуживает другого.

Он холодно улыбнулся.

– Я бы не назвал Наткина добрым делом. Но если ты докажешь мне, что можешь с ним справиться, тогда я отдам его тебе.

– Прямо сейчас? Доказать, что смогу удержаться на нем?

– Это неподходящее седло для тебя.

– Все равно. – Она попыталась улыбнуться. – Я хочу уладить дело… Я слышала, что ты передумал жить в поместье, – добавила она, соскальзывая со спины Минни.

Габриель резко вскинул голову.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Она пожала плечами.

– Я поняла, что опять появились люди из сети отелей.

– Они готовят предложения, которые я собираюсь рассмотреть.

– А… – Она немного помолчала. – Не могу поверить, что ты его продашь.

– Почему бы и нет? – Его голос звучал сухо. – Оно стоит немалых денег.

– Но это твой дом.

– Не в последние два года. – Он с иронией посмотрел на ее вспыхнувшее лицо. – В любом случае ты получишь свою долю от продажи.

Джоанна задохнулась от возмущения.

– Ты действительно думаешь, что я возьму… эти проклятые деньги?

Она вставила ногу в стремя, взлетела на Наткина и поскакала. Он что-то кричал ей вслед, но она не обратила никакого внимания. Ей нужно было умчаться от него подальше. У них разные дороги. Разные жизни.

– Мы с тобой против всего мира, – крикнула она ветру и лошади. Она попыталась рассмеяться, но смех застрял в горле и превратился в рыдание.

Они приближались к «приюту отшельника». Пора было придержать Наткина и поворачивать домой. Она оглянулась через плечо, но Габриеля нигде не было видно. Зато впереди… прямо перед ними она увидела… что-то белое, развевающееся на ветру между камней. И в ту же самую секунду поняла, что Наткин тоже заметил это. Почувствовала, как напряглись его мускулы, услышала его испуганное ржание, когда он встал на дыбы…

И увидела приближающуюся землю, когда падала.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Перед ней проплывали и пропадали лица. В основном она знала их имена, но не все. Были также и голоса, которые, казалось, доносились со дна какого-то глубокого моря. И слова, среди них она разобрала такие, как «легкое сотрясение» и «ничего не сломано». Но ей казалось, что все ее тело превратилось в огромный синяк, даже несмотря на мягкую кровать.

Она заставила себя открыть глаза, ища только одно лицо. И нашла его – застывшим и серым от потрясения. Она хотела обхватить руками его голову и целовать, пока ужас не исчезнет из его глаз, но не могла, потому что он принадлежал не ей. Она даже не могла сказать, что любит его, и пообещать, что все будет хорошо. Вместо этого услышала свой собственный голос, странно тонкий и напряженный.

– Ты не должен винить Наткина. Это не его вина.

И его горький ответ:

– Ты могла умереть, Джоанна, но все, о чем ты беспокоишься, – это чертово животное.

Здесь вмешался доктор и сказал, что больной нужен покой и отдых и лучше ее перевезти в частную лечебницу.

– Нет, – сказала Джоанна, собрав все оставшиеся силы. – Нет, спасибо. Я… я хочу остаться здесь. Со мной все будет хорошо.

Она бы не вынесла, если бы ее отправили отсюда, даже ради ее собственного блага. Внутренний голос предупреждал, что если она уедет, то может никогда не вернуться.