Ты у меня один... - Берристер Инга

Шарон поразило это неожиданное, предательское нападение. Слишком быстро — после тех уверений в любви, которые он убедительно демонстрировал в церкви. Она с немым укором посмотрела на Роберта, потерянно провела рукой по лбу, пытаясь найти хоть какой-нибудь повод, чтобы отвлечься. В этот момент участливое вмешательство матери выручило ее:

— Дорогая, с тобой все в порядке? Ты довольно бледная… Садись. Все уже здесь, и официанты готовы подавать ланч.

8

— Теперь уже близко. — Роберт швырнул на заднее сиденье дорожный атлас.

Шарон противилась идее медового месяца, но Роберт настоял на своем, упирая на то, что нарушать общепринятую традицию вообще неприлично, а в их положении — тем более не следует. В конце концов она уступила, но весьма неохотно, особенно после того, как он не без апломба сообщил ей, куда они отправятся.

— Италия! — нервозно запротестовала Шарон. — Нет, только не Италия, — не хватало мне еще напоминаний о твоей японской подружке, с которой ты провел ту ночь в отеле… — начала она, по-детски ударяясь в капризы, пользуясь первой подвернувшейся к месту мифической причиной.

Роберт, улыбаясь, посмотрел на похныкивающую супругу:

— Единственной, с кем я спал в отеле, была моя будущая жена… мисс Шарон Дуглас, согласно паспортным данным.

— Но одну ночь тебя не было в номере, — с вызовом обвинила она, упрямо игнорируя его шутливый тон.

— Да нет же, дорогая, перестань накручивать себя. Если тебя это действительно волнует, то никаких приключений у меня не было, я до утра работал.

Шарон не могла заставить себя поднять на него глаза.

— И все же я не хочу возвращаться в Италию.

— У нас нет выбора, — холодно произнес Роберт. — Ты же знаешь, какое значение мама придает своему свадебному подарку, наш отказ поехать в Тоскану она воспримет как пощечину.

Шарон понимала, что он прав. Сильвия не жила в своем фамильном доме с тех пор, как Чарльз трагически погиб, предпочитая, как она выражалась, хранить в неприкосновенности счастливые воспоминания о днях, проведенных там.

Женитьба Роберта на любимой племяннице Чарли означала для Сильвии наступление новой поры жизни. Еще вчера счастье оставалось для нее только в прошлом, сегодня же оно согревало настоящее и манило в будущее. И поскольку Роберт всегда был более привязан к своим итальянским корням, чем Фрэнк, она с легким сердцем решила, что дом самой судьбой предназначен ее ненаглядным молодоженам.

Шарон однажды уже бывала там со своими родителями и помнила, каким благоговением она была охвачена перед чарующими красотами Тосканы и тем теплом, которым там дышит каждый уголок. Одним из неожиданных эффектов ее беременности оказалось некоторое повышение температуры тела, поэтому кондиционер в машине послужил чудесным спасением от зноя южного лета, которым встретила их Италия.

Когда бы Шарон ни вспоминались тосканские окрестности, они всегда излучали неповторимое сочетание красок — янтарных, шафранных, бархатисто коричневых и насыщенных терракотовых. Цвета земли, соединившиеся в волшебную гамму райского благоденствия, которое, по милости провидения было даровано этому краю, раскинувшемуся под голубыми небесами.

Вилла — теперь их семейное гнездо — была изящно строгой и сравнительно уединенной. Чарли Дуглас в свое время получил ее в качестве приданого за Сильвией от ее легендарного деда Паскуале Доннети, знаменитого когда-то адвоката, который на склоне лет промотал в карты все свое состояние.

— Робби был зачат здесь, — сказала свекровь Шарон несколько дней назад. — И я часто задумывалась, не потому ли он ближе к нашей итальянской породе, чем Фрэнк.

— Ты действительно любишь его, да, Шарон? — тихо спросила Сильвия. — Потому что я знаю, как сильно он любит тебя, как он всегда тебя любил.

Шарон опустила голову. Она не понимала, как мог Роберт так просто и легко лгать своей матери. Она была не в состоянии вести себя так же. Но, вероятно, тетушка приняла слезы в ее глазах за знак любви к сыну, потому что не стала углублять эту тему, а просто нежно погладила ее по склоненной голове.

Маленький городок в нескольких милях от виллы остался таким, каким Шарон его помнила. Пара темноглазых ребятишек разглядывала их с порога, пока они проезжали мимо. Сердце Шарон перевернулось, охваченное внезапным волнением, с приступами которого она уже свыклась за последние недели.