Мост длиной в любовь - Вулф Энн

— Грэм, сколько тебе лет? — спросила я и, только спросив, поняла, как глупо в такую минуту задавать подобный вопрос.

Но Грэм, похоже, не находил мои слова глупыми. Он погладил меня по щеке теплыми пальцами и тихо произнес:

— Тридцать. А ты думала, я тебе в отцы гожусь?

— Извини, — прошептала я. — Сама не знаю, что несу.

— Все в порядке, — снова улыбнулся мне Грэм. — Мне плевать, как я выгляжу. Лишь бы ты меня любила.

— О, мне все равно, как ты выглядишь, — утешила я Грэма и, поймав его руку, коснулась ее губами. — Самое главное, свет в твоих глазах и улыбка на твоем лице.

— Ди, я так испугался за тебя, — пробормотал Грэм. — Конечно, я знал, что ты поправишься. Но одна мысль о том, что я тебя потеряю, сводила меня с ума.

— Все уже позади, и ты никогда меня не потеряешь.

Грэм тяжело вздохнул. Мне показалось, он хотел что-то сказать, но решил отложить этот разговор на потом. Я не стала настаивать. Меня переполняло счастье оттого, что он рядом и что все, случившееся между нами, мне не приснилось.

— Грэм… — с тихой нежностью прошептала я. — Что, Ди?

— Поцелуй меня.

Он склонился над моим лицом. Его крупные губы вначале коснулись моей шеи, потом начали осторожно подбираться к щеке, а затем добрались до моих губ. Я сладко застонала, почувствовав, как его язык скользнул по моим губам и проник между ними.

Этот поцелуй был безумно нежным. Грэм словно боялся причинить мне боль. Он целовал и ласкал меня, будто я была едва распустившимся весенним цветком, хрупким и сонным, пробужденным лучиками ласкового солнца. Пальцы Грэма блуждали по моей щеке, по моим плечам, по моему телу, раскрывшемуся ему навстречу, словно лепестки цветка навстречу солнцу.

На секунду в голове у меня промелькнула мысль, что я снова вижу сон, и мне даже пришлось открыть зажмуренные глаза, чтобы понять — Грэм, целующий меня, так же реален, как и дрожь, охватившая все мое тело.

Увы, Мажетта, беспокоившаяся за меня едва ли не меньше, чем мой любимый доктор, нарушила наше уединение.

Грэм подпрыгнул на кровати, словно его ударило электрическим разрядом, а я натянула на нос сбившееся одеяло. В общем, к тому моменту, как Мажетта и Грейс вплыли в комнату и принялись радостно щебетать о том, как это здорово, что я наконец-то пришла в себя, мы с Грэмом успели принять вид, приличествующий ситуации.

Разумеется, заботливой старушке не терпелось меня накормить, и при мысли о еде на этот раз я почувствовала нешуточный голод. Неудивительно — как выяснилось позже, я провела в мире своих ярких снов почти двое суток и все это время, разумеется, ничего не ела.

Я изъявила желание пойти в зал, чтобы позавтракать вместе со всеми, и чуть было не поссорилась со своим милым, но от этого не менее суровым доктором, который хотел заставить меня еще один день проваляться в постели.

Грэм, по всей видимости, еще не понял, с кем имеет дело: я оказалась ужасно упрямой, так что ему снова пришлось — и не скажу, что это ему не понравилось, — нести меня на руках.

К общему столу я пожаловала как королева — меня внесли в зал, усадили на диван и укутали конечно же не мантией, а одеялом.

— Добилась все-таки своего, — шепнул мне Грэм, но я знала, что он ни капельки не сердится. Мне так хотелось поцеловать эту небритую колючую щеку, скользнувшую по моей щеке, что я с трудом заставила себя сдержаться.

Все были обрадованы моим возвращением в мир живых. Клеманс, стиснувший меня в объятиях — к счастью, он не заметил яростного взгляда, устремленного на него Грэмом, — заявил, что обязательно напьется по поводу моего выздоровления.

Но, несмотря на общее радушие, я чувствовала, что что-то не так. Мои друзья были чем-то встревожены и опечалены. Что-то случилось, но я не сразу поняла, что именно. Страшная догадка озарила меня, когда я увидела покрасневшие глаза Лив и пустовавшее рядом с ней место.

Лилланд! Меня обожгло холодом. Я еще раз посмотрела на Лив, но она опустила глаза в нетронутую тарелку с едой. Мне стало страшно, но я не отважилась на расспросы за столом. Да и остальные молчали, по всей видимости не желая лишний раз делать больно и без того отчаявшейся Лив.

Когда мы позавтракали, я шепнула Грэму, что хочу поговорить с ним наедине. Он все понял и отнес меня в мою комнату. Я пыталась сопротивляться — мои ноги шевелились и прекрасно смогли бы ходить, — но Грэм оказался не меньшим упрямцем, чем его непослушная пациентка.