Как прикажете, Королева! - Вулф Энн

Я приму любое твое решение, любимая, но мне нужно, необходимо поговорить с тобой прежде, чем ты сделаешь свой окончательный выбор.

Джекки, я люблю тебя.

Твой муж, Марти Ламберт».

Мартин рисовал незнакомок в дымчатых шалях, городские фонтаны, цветы в красивых вазах, но ни разу не рисовал Ночь, притаившуюся на крыше высокого здания.

Это оказалось вовсе не так просто, как он представлял себе. Ночь ускользала от него, взмывала вверх, растворялась в бархатном небе, озаренном холодным светом звезд, а потом снова возвращалась, чтобы посмеяться над неумелым художником.

Ему хотелось, чтобы у Ночи было лицо Джекки, и Мартин очертил ее улыбающиеся губы в одной из размытых звезд, а цвет ночного неба выбрал точь-в-точь в тон глазам возлюбленной. Ему даже начало чудиться, что Джекки где-то рядом, что ее незримое присутствие помогает ему, вдохновляет его закончить картину.

Мартин долго думал над названием и в конце концов решил, что назовет ее «Ночь для Королевы». Это понравилось даже скептику Бадди, который не раз отчитывал Мартина за нелепые названия картин.

Бадди Хольм был одним из немногих, кто сурово осудил друга и обозвал его именно тем, кем в последнее время Мартин себя и считал, — настоящим ослом.

Что ж, Мартин не был в обиде на друга — Бадди никогда не скрывал своих истинных чувств. К тому же уже ни для кого не было секретом, что Бадди Хольм увлечен молодой женой Мартина.

— Если бы ты раньше признался мне в том, что любишь Джекки, — набросился на друга Бадди, — я бы сделал невозможное, чтобы не думать о ней. Но ты так старательно это скрывал, что даже Джекки не смогла это понять. Меня, дружище, только то и остановило, что она влюблена в тебя. Вот это я действительно заметил. А сколько раз я тебе говорил о Сьюки? И слепой бы увидел, что она помешана на деньгах и дорогих побрякушках. Я не очень-то люблю сплетни, ты знаешь, но слухи о том, что ее отец окончательно промотал свое состояние, нынче у всех на устах. Мне-то все равно, бедна Сьюки или богата, но она редкостная стерва. И вряд ли наличие или отсутствие денег исправит этот недостаток.

Мартин, конечно, не стал рассказывать Бадди, как ревновал к нему Джекки. Был ли в этом смысл? А Бадди в свою очередь не стал рассказывать другу, что сделал его жене предложение, к которому она отнеслась как к шутке.

В конце концов, они были самыми близкими друзьями и знали наверняка: что бы ни случилось, какой бы стороной не повернулась к ним жизнь, они никогда не оставят друг друга без помощи и поддержки.

Чего нельзя было сказать о Сьюки, одно воспоминание о которой вызывало у Мартина глухое раздражение. И как он мог так жестоко ошибаться? Наверное потому, что когда-то ему хотелось ей верить. Да, жаль, что он не прислушивался к словам Бадди, но много ли влюбленных олухов внимает своим мудрым друзьям?

Мартин отложил кисть, уселся на крышу и уставился на небо.

— Где ты, Джекки? — тихо произнес он и услышал ответ, причем довольно громкий и внятный, а вовсе не мистический шепот, спустившийся с неба:

— Я здесь.

Мартин вздрогнул и обернулся. За его спиной стояла Джекки. Живая и здоровая, целая и невредимая — настоящая Джекки из плоти и крови.

— Джекки?! — Мартин все еще не верил своим глазам.

— Джекки, — кивнуло неземное создание. — Чего вылупился?! Можно подумать, я с неба упала. Просто пришла посидеть на крыше. А тут ты. Занял мое место.

— Насколько я слышал, это место Бадди, — немного придя в себя, ответил Мартин. — Но Бадди так добр, что пускает на крышу своего издательства всех, на кого нашла блажь тут посидеть.

— Даже если и так, я пришла не к тебе, — отрезала Джекки и уселась неподалеку от мольберта, за которым работал Мартин.

— Даже если и так, я очень рад тебя видеть, — произнес он.

Джекки молчала, упрямо делая вид, что рассматривает звезды. Мартин подвинулся к ней, но совсем чуть-чуть, так, чтобы не спугнуть свое дивное видение.

— Я очень скучал по тебе.

Небо, по всей видимости, было гораздо интереснее, чем его слова, поэтому Джекки продолжила любоваться ожерельем из сверкающих камней, разложенным на синем бархате неба.

Мартин, пользуясь тем, что на него не обращают никакого внимания, еще ближе придвинулся к ней.

— Я так долго искал тебя.

Ответом ему было лишь молчание, причем отнюдь не такое холодное, каким бы могло показаться равнодушному наблюдателю. А Мартин все ближе и ближе подбирался к вожделенной цели.