Замужем за неизвестным - Чайлд Морин

  — Как я могу верить тебе?

  Его руки разом ослабели, настолько, что она без труда высвободилась, стараясь не думать о том, что ее плечам стало холодно без тепла его рук.

  — Мне жаль, что ты так думаешь, малыш. Клянусь, я сделаю все, чтобы ты мне снова верила. Но сейчас есть кое-что, что тебе нужно знать.

  Эбби чувствовала себя такой измученной, что не в состоянии была выдержать еще один удар, каков бы он ни был.

  — Разве это не может подождать до утра?

  — Нет.

  — Прекрасно. Тогда говори скорее, и я иду спать.

  — Твое шампанское было отравлено.

  Несколько секунд было так тихо, что Эбби слышала, как стучит ее сердце. Потом она открыла рот, но не смогла издать ни звука. Отравлено?

  — Я чуть не выпил его, но вовремя заметил.

  Люк посмотрел на бокал, стоявший на каминной полке. При свете ламп вино за тонкой стенкой хрусталя напоминало жидкое золото. Яркое. Живое. И смертельное.

  — Что? — наконец выдавила она из себя. — Почему ты так думаешь? Откуда ты можешь знать? Ты его пил? Ты же не пил его, нет?

  Она подбежала к нему и в страхе быстро и нежно гладила его по плечам, по рукам, по лицу, будто ища какую-то рану. Но даже сквозь ужас она понимала, что выглядит глупо. Если бы он выпил это вино и если оно действительно отравлено, он был бы уже мертв.

  — Когда я поднес его ко рту, то почувствовал запах миндаля. — Люк поймал ее взлетающие руки и крепко сжал их. — Это — цианид, Эбби. Если бы ты выпила это шампанское... если бы я не приехал на бал вовремя и не забрал его у тебя...

  Он с тревогой ласкал глазами каждую черточку лица любимой женщины, которую чуть не потерял. Нежность к нему переплелась в ней с диким ужасом.

  — Но Люк, если бы ты не почувствовал этот запах... Как это вообще произошло?

  — Счастливая случайность.

  Счастливая. Очень счастливая абсолютная случайность. Если бы он вовремя не почувствовал этот запах, если бы попробовал вино, то умер бы прямо там, в патио, и последнее, что бы он услышал, были бы ее обвинения.

  И хотя Эбби даже сейчас точно знала, что не сможет больше жить с ним, она вдруг поняла, что не перенесла бы, если бы он умер.

  — Но как? Почему? И кто?

  — Я не знаю. Но клянусь, я это выясню.

  Цианид?

  — Мою мать убили, Люк.

  Ее мать, Банни, аккуратно принимала свое лекарство, которое ей было жизненно необходимо, не зная, что кто-то подменил ее пилюли. Новое лекарство было безвредным, но организм Банни не справился с болезнью без лекарства. Эбби пристально посмотрела на Люка.

  — Ты думаешь, что тот же человек пытается убить и меня? Или нет? Может быть, это случайность?

  Он заговорил, но она тут же прервала его:

  — Нет! Случайно цианид в шампанское не попадает. Но, может быть, он предназначался не мне?

  В голове Эбби проносились картины бала. Смеющиеся, танцующие люди. Все они от души развлекались. Все, кроме одного. В комнате был убийца.

  Она не могла представить, что кто-то из людей, которых она знала всю жизнь, был хладнокровный убийца. Но кто-то же убил ее мать. Неужели теперь этот человек метит в нее?

  — Мы не можем быть уверены, что он предназначался не тебе, — сказал Люк мягко.

  — Но ведь это возможно. Может быть, мне дали этот бокал по ошибке.

  — Может быть. — Но по его голосу было понятно, что он этому не верит.

  — Мы должны кому-то про это сообщить...

  — Мы обязательно так и сделаем.

  — Люк...

  Он провел рукой по ее щеке, потом запустил пальцы в ее волосы, и она услышала, как на пол позади нее посыпались шпильки. От прикосновения его пальцев у нее по спине пробежала дрожь.

  — Ты такая красивая, Эбби! — шептал он, с нежностью вглядываясь в каждую черточку ее лица. Казалось, очередной вздох дается ему с трудом. — Господи, Эбби, мне страшно представить, что могло бы произойти, если бы я не успел.

  — И мне тоже, Люк, — шептала она, стараясь сдержать слезы.

  Она понимала, что совершает ошибку.

  Большую ошибку.

  Но это ее не останавливало.

  Они с Люком разведутся и никогда больше не увидят друг друга, но сегодня Эбби хотела быть с ним. Еще раз побывать в его объятиях. Почувствовать, как он входит в нее. Особенно теперь. Теперь, когда они побывали в одном шаге от смерти.

  Когда они едва не потеряли друг друга безвозвратно.

  — Ты — все для меня, Эбби. — Он наклонился и скользнул губами по ее губам. Легко. Едва касаясь.