Замужем за неизвестным - Чайлд Морин

  И тут же она почувствовала, как жар охватывает все ее тело. Так было всегда. Одного прикосновения было достаточно, чтобы их тела разом вспыхивали. Он крепко сжал ее в объятиях, и она почти повисла у него на руках, потому что колени у нее подкашивались, а голова шла кругом. Он впился в ее губы, его язык нашел и переплелся с ее языком, у обоих перехватило дыхание.

  Это магия, пронеслось у нее в том уголке мозга, который еще мог думать. Это она свела их вместе. Магический огонь приковывал их друг к другу.

  И что бы ни случилось дальше в их жизни, это было потрясающе.

  — Ты так нужна мне, — прошептал он, отрываясь от ее рта и скользя губами вниз по шее к нежной ямочке на ключице.

  Эбби запрокинула голову, закрыла глаза и не чувствовала больше ничего, кроме его губ на своей коже. Его пальцы нащупали и расстегнули брошь, скреплявшую ее накидку, и нежный шелк соскользнул к ее ногам.

  Его ладони ласкали ее обнаженные плечи, спину, груди, радостно выскользнувшие навстречу ему из глубокого выреза платья. Играя, Люк повертел в пальцах рубиновый кулон, улыбнулся и заглянул ей в глаза.

  — Ты сегодня надела его для меня?

  Эбби хотела возразить. Да она даже не знала, что он будет на балу сегодня вечером. Но тут же поняла, что он прав. Она действительно надела сегодня эти рубины именно для него. Одеваясь, она представляла себе, какими глазами Люк посмотрит на рубин, соблазнительно лежащий в ложбинке между ее грудей.

  — Ты помнишь, как я тебе его подарил?

  — Да, — выдохнула она, глядя ему в глаза и видя в них свои собственные воспоминания.

  — Наше первое Рождество. Сочельник, мы сидели здесь, на ковре перед камином.

  Она прильнула к нему, истомленная его голосом, чувствами, которые он в ней вызывал.

  — Я подарил его тебе в канун Рождества, потому что не мог дотерпеть до утра.

  Люк провел пальцами по камню, но Эбби была готова поклясться, что чувствует это сильное и нежное прикосновение на своей коже.

  — А ты заплакала. Ты сказала, что он очень красивый, красивый до слез.

  — Люк...

  — Я надел тебе его на шею, а потом мы занимались любовью, прямо здесь, перед рождественской елкой.

  Он выпустил рубин из пальцев и теперь гладил ее по груди, отчего она начала дрожать.

  — Я, как сейчас, вижу тебя. Ты была совсем голая, только рубин на шее, и по всему твоему телу вспыхивали от него цветные искры.

  У нее перехватило дыхание.

  — И ты была такая красивая. Ты тоже была красива до слез.

  — Люк...

  Она обхватила руками его шею, обняла так крепко, будто он был спасательным кругом, который помог бы ей выжить в бушующем море. Она уткнулась ему в шею и вдыхала его запах, такой знакомый. Он пах перцем и сексом.

  Его руки умело справились с молнией на спине ее платья. Когда Эбби высвободилась из платья, его глаза жадно вспыхнули.

  — Ты голая? — Люк смотрел на нее взглядом дикого, сильного, голодного зверя. — Ты была совсем голая под платьем? Весь вечер?

  — Платье такое узкое, я не хотела, чтобы были видны швы от белья.

  Она стояла перед ним, как в их первое Рождество — совсем нагая, лишь алый рубин горел на шее.

  — Я мог потерять тебя сегодня вечером... — Он целовал ее глаза, лоб, виски. — Я мог навсегда потерять тебя.

  Эбби крепко зажмурила глаза, чтобы не расплакаться от горькой мысли: да, она выжила, но он все равно потерял ее.

  И все-таки, только на одну ночь, она про это забудет. Забудет боль, обиду, унижение и отдаст всю себя Люку.

  — Возьми меня, — попросила она.

  — Эбби... — он почти простонал ее имя, а она, едва спустив смокинг с его плеч, срывала с него рубашку, и вот уже ее дрожащие от нетерпения ладони легли на его широкую грудь.

  Эбби никогда не переставала удивляться телу своего мужа. Он смотрелся таким тонким и гибким в одежде, теперь же, обнаженный, он выглядел глыбой восхитительных выпуклых мышц.

  Каштановые волосы курчавились на его груди и дорожкой уходили вниз. Эбби последовала за ними глазами, и в ушах у нее зашумело, когда она увидела, как он возбужден.

  Люк слегка тронул ее затвердевшие соски, и от этого быстрого прикосновения Эбби почувствовала, словно горячий удар внизу живота.

  — Даже не надейся, что я буду ждать, пока мы доберемся до кровати.

  — А разве нам нужна кровать? — Эбби приподнялась на цыпочки и, найдя его рот, стала быстро и жадно посасывать его язык, предвкушая иное, более острое наслаждение.