С чистого листа - Крейвен Сара

Он налил ей виски. Лейни машинально взяла стакан. Она еще не до конца осознала ситуацию. Но придется поверить в невозможное. Энди, к которому она относилась с полным доверием, поступил с ней подло. Обманул ее, обворовал и оставил с этим ненавистным ей мужчиной.

Неужели каждый, с кем ей доведется иметь дело, будет предавать ее?

Лейни незаметно выплеснула виски, надеясь, что Клемменс ничего не заметил. Затем наполнила его опустевший бокал, и он жадно выпил.

— Как здесь жарко. — Дирк расслабил воротник. — Есть тут вентилятор или еще что-то?

— Должен быть, — пробормотала Лейни. — Может, Энди взял его с собой?

— Нет, он взял только деньги, — гоготнул Дирк.

— В каютах должен быть.

— Так что ты сидишь, тащи сюда.

Лейни встала, захватив с собой сумочку. Ей нужно выбираться отсюда, но паспорт в каюте. Как бы улизнуть?

Девушка быстро вышла, взяла из каюты паспорт, переоделась в джинсы и, набив насколько возможно дорожную сумку, поднялась на палубу. Она уже собралась спуститься по трапу, когда услышала за спиной возмущенный голос Клемменса:

— Куда это ты собралась, детка? Иди сюда, будь хорошей девочкой.

Он потянулся к ней, Лейни побежала. Клемменс почти настиг ее, попытался схватить, но, спрыгивая с трапа, споткнулся и упал.

Лейни, спускаясь, подвернула лодыжку, но продолжала бежать, превозмогая боль. Краем глаза она заметила, что вокруг Клемменса собралась толпа зевак, а он указывал на нее и орал:

— Держите ее! Она воровка!

Но никто не торопился бежать за ней. Девушка поймала такси и отправилась в ближайший аэропорт.

И теперь я здесь, подумала Лейни, вылезая из ванны и заворачиваясь в полотенце. Из огня да в полымя!

Она закрутила волосы в пучок. Где-то в ее бывшей комнате должен быть фен.

Хватит ли у нее смелости войти туда? Даниэль на работе, так что можно рискнуть. Лейни прошлепала через гостиную и открыла дверь в свою бывшую спальню. И замерла. Потому что не узнала ее. Стены были перекрашены в цвет слоновой кости, а бледно-желтое покрывало сменилось темно-коричневым. Шторы тоже были коричневыми, и даже мебель была другой.

Комната стала чужой. Даже ее очаровательные безделушки, которые она покупала, работая в галерее, кажется, исчезли без следа.

Говорят, что любое возвращение таит опасность: можно не узнать своего дома.

У Лейни возникло ощущение, что вместе с домом исчезла и она сама. Все, кого она любила, ушли из ее жизни. Сначала папа. Потом Саймон. Затем Эбботсбрук. Теперь она лишилась и этого уголка.

На глаза навернулись слезы.

— Хватит, — приказала себе девушка. — Ты зашла сюда взять фен. Вот и забирай его, а потом уходи. Нечего распускать нюни.

Лейни вздохнула и, подняв голову, посмотрела на себя в зеркало. Даниэль не очень изменился за эти годы. Она тоже, как ей показалось, внешне осталась прежней. Волосы все такие же светлые. Она все еще плоская, как доска. Глаза у нее всегда были скорее зеленые, чем серые. А скулы она унаследовала от матери. Именно они придавали ее лицу своеобразие.

Да, она не такая, как женщины Даниэля. Длинноногие эффектные блондинки, рядом с которыми ее трудно было заметить.

А Кандида, вспомнила Лейни. Ее губы манили, тело изгибалось под одеждой так, будто ей не терпелось избавиться от нее, а голос был сладок и тягуч, как патока. Как мог мужчина устоять перед ней?

— Хватит, — повторила Лейни в пустоту. — Не смей думать об этом.

Но было поздно. Нога болела, напоминая о том, что она теперь совсем одна, сломленная и напуганная. Последние двое суток стали сплошной травмой. А там, где она надеялась найти убежище, ее опять ждал ад.

Лейни закрыла лицо руками, опустилась на край огромной чужой кровати и заплакала. Ее тело содрогалось от рыданий, пока она не выплакала все слезы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Лейни еще долго лежала на кровати, вцепившись пальцами в покрывало и не имея сил подняться.

Она понимала, что ей нужно поскорее уйти, а еще лучше было бы вообще не входить в эту комнату, потому что здесь чувствовалось волнующее присутствие Даниэля.

Легкий запах его одеколона витал в воздухе. Этот аромат всегда ассоциировался у нее с ним. Его она так часто вдыхала в прошлом, в беспомощном отчаянии первой любви.

— Ну, уходи же! — велела она себе. Медленно встав, она поправила покрывало. Убедилась, что в комнате не осталось следов ее присутствия. Нашла фен. Не там, где он лежал обычно, а на другой полке.