Чаша любви - Каст Филис Кристина

 – Он хотя бы ждал спокойно?

Улыбка стражника говорила сама за себя.

 – Я не знал, что в замке надо вести себя тихо, – пробормотал Лайэм, стараясь шагать в ногу с охотницей.

Его глаза округлились, когда он увидел тушу, завернутую в кожу, к которой были привязаны веревки. Этот груз Бригид тащила за собой.

 – Кого ты добыла?

 – Скажи мне сам, – ответила кентаврийка. – Нет! – резко остановила она мальчика, который попытался было заглянуть под упаковку. – Используй обоняние.

 – Но я не... – начал он, но один-единственный взгляд охотницы успокоил его. – Я должен использовать обоняние, – повторил Лайэм.

 – Хорошо. Попытайся узнать, кто это, пока мы идем на кухню.

 – Мне нравится кухня. Там всегда хорошо пахнет. А еще мне нравится Винни. Она очень симпатичная, у нее красивые рыжие волосы и... – Бригид метнула на мальчишку сердитый взгляд, он запнулся и тут же согласился: – Я буду нюхать животное.

Бригид отвечала на дружелюбные приветствия членов клана, пока шла по поросшей травой дорожке к задней двери кухни. Она не боялась неожиданной встречи с Кухулином, потому как знала, что его нет в замке. Кентаврийка не могла понять, откуда ей это было известно. Она просто чувствовала отсутствие воина.

«Хоть одна хорошая новость», – подумала Бригид и поняла, что ее терпение вскоре лопнет, если ей придется так часто сталкиваться с миром духов.

Кентаврийка стиснула зубы. Она хотела быть только охотницей, жить спокойно, приносить в замок добычу и вести безопасное, предсказуемое существование.

Едва войдя через калитку в огород, Бригид заметила, что несколько крылатых подростков склонились над грядками трав и овощей. Они что-то вскапывали, пропалывали и поливали.

Не успела она удивиться тому, что им удалось убедить сверхбдительную Винни пустить их в драгоценные огороды, как Лайэм защебетал не хуже целой стаи неугомонных весенних птиц:

 – Он пахнет как... как... как... – Мальчишка набрал в грудь побольше воздуха и выпалил: – Он пахнет грязью и яростью!

Бригид остановилась, посмотрела на него и спросила:

 – Что ты сказал?

Он зашаркал когтистыми ногами по траве, потом повторил:

 – Он пахнет грязью и яростью.

 – Откуда ты знаешь?

Лайэм взглянул на нее своими огромными глазищами, пожал плечами, слегка вздрогнул, когда шевельнул перевязанным крылом и ответил:

 – Я не знаю. Просто ощущаю это, когда нюхаю. Неправильно, да?

 – Нет, – сказала она. – Это абсолютно правильно. От кабанов всегда пахнет грязью и яростью. – Мальчишка готов был победно запрыгать вокруг нее, но Бригид взяла его за руку. – Успокойся и закрой глаза.

Удивительно, но мальчик действительно слушался наставницу. Он замер и зажмурился.

Кентаврийка огляделась. Крылатые дети были так заняты посадкой и прополкой растений, что ничего вокруг не замечали. По крайней мере, в данную минуту они с Лайэмом не привлекали к себе внимания.

 – Сделай глубокий вдох и медленно выдохни. Три раза, – сказала она, внимательно глядя на него.

Он сделал, как велела охотница.

 – Теперь отчетливо представь себе кабана в лесу.

 – Я не знаю, как он выглядит, – нерешительно признался мальчишка.

 – Неважно. Тебе надо представить себе не само животное, а всего лишь его запах. Сумеешь? – (Он энергично закивал.) – Думай о том, как пахнет кабан, о лесе. Ты будто ищешь там животное с запахом грязи и ярости. Теперь скажи мне, что ты видишь.

Лайэм сосредоточился так, что его брови сошлись вместе. Потом он удивленно вскинул их и ответил:

 – Я вижу яркий красный, пятнистый свет!

Бригид не верила своим ушам. Мальчик обладал душой охотника. Бригид улыбнулась.

«У меня появился крылатый ученик, который кажется больше кентавром, чем фоморианцем. Я люблю мужчину-человека. – Она засмеялась. – При этом мне еще хотелось несложной жизни? Очевидно, у Эпоны на мой счет имеются другие планы».

Лайэм приоткрыл один глаз, взглянул на нее и спросил:

 – Я сказал что-то смешное?

 – Нет, мой юный ученик. Ты опять сказал совершенно правильную вещь. Я просто смеюсь над жизнью.

 – Почему? – полюбопытствовал он, открыв оба глаза.

 – Потому что иногда жизнь заставляет смеяться или плакать. Я предпочитаю смеяться. А ты?

Мальчишка ухмыльнулся и согласился:

 – Смеяться.

 – Ах, это вы!

В проеме задней двери кухни стояла Винни, уперев руки в бока и расставив ноги. Кухарка засияла улыбкой.