Истинная любовь - Деверо Джуд

— Значит, все его клятвы оказались ложью? — спросил Джаред.

— Негодяй сдержал слово только в одном — дал моему сыну имя Кингсли. Оубед всегда был скрягой, он поселил Валентину на Северном берегу, в убогой лачуге, чуть больше рыбачьей хижины. Я отдал ему этот участок, полагая, что он там что-нибудь построит. — Калеб горько вздохнул. — На самом деле Оубед хотел заполучить рецепт мыла. Похоже, подглядывая за Валентиной, он лишь пытался выведать, как она его варит. — Калеб покачал головой. — Я так сильно любил ее, что думал, будто все разделяют мои чувства. — Он болезненно поморщился. — Да, все посулы Оубеда обернулись ложью. После женитьбы он обращался с моим сыном как с прислугой, а Валентину заставлял варить это проклятое мыло по четырнадцать часов в сутки. — Лицо Калеба потемнело от гнева. — В день своего исчезновения Валентина написала в дневнике, что заплатила какому-то приезжему, чтобы тот перевез ее с сыном на материк. Она собиралась вернуться домой в Мэн. Валентина никому не рассказывала о своих планах, даже Парфении. Боялась, что Оубед придет в ярость, узнав о побеге. И не потому, что его заботила судьба жены и ребенка, он опасался лишиться драгоценного рецепта мыла. Валентина собиралась увезти рецепт с собой, в нем она видела будущее нашего сына.

— Оубед завладел рецептом, — произнес Джаред. Продолжение истории он хорошо знал. После исчезновения Валентины ее муж продолжал изготовлять и продавать «Мыло Кингсли». Оно принесло Оубеду богатство. Вдобавок после того как Калеб обменялся кораблями со своим братом и написал завещание, оставив все свое имущество Валентине и сыну, эти деньги перешли к Оубеду. В одночасье вероломный кузен Калеба стал очень богатым человеком.

Но его благоденствие длилось недолго. Несколько лет спустя в Кингсли-Хаусе появился дух Калеба. Смущенный и растерянный, он не понимал, что с ним произошло. Лишь один человек способен был видеть призрака и говорить с ним — его юный сын Джаред.

Заметив, как мальчик разговаривает с кем-то невидимым, Оубед смертельно испугался и избил ребенка. Той ночью неистовый гнев придал Калебу небывалую силу, и Оубед увидел привидение. Охваченный ужасом, он дико закричал и испустил дух прежде, чем Калеб успел расспросить его о судьбе своей возлюбленной.

— Должно быть, Оубед проведал о намерении Валентины бежать, — сказал Джаред.

— Да. В дневнике она написала, что Оубед платил наемникам, чтобы те шпионили за ней. Низкий негодяй, он и раньше вечно шнырял поблизости, вынюхивая и подглядывая.

— Так что же произошло дальше?

Поднявшись, Калеб подошел к шкафу и достал дневник Валентины. Потом снова опустился в кресло и, раскрыв тетрадь на последней странице, начал читать:

«Я убил свою жену. Это вышло случайно. Да простит меня Создатель, но от слов этой женщины в меня вселился дьявол. Она сказала, что лучше смерть с Калебом, чем жизнь со мной. Услышав такое, я словно лишился рассудка. Из меня будто вынули душу. В голове у меня помутилось, а когда я опомнился, жена лежала на полу мертвая, со свернутой шеей. Я иду сдаваться в руки властей, и да свершится надо мною людское правосудие, но клянусь, я невиновен. Валентина, как и всегда, заставила меня поступить против собственной воли. Она заслужила смерть, а я нет. Да смилостивится Господь и святые угодники над моей невинной душой».

Закончив чтение, Калеб посмотрел на Джареда. В глазах его застыла неизбывная боль.

— Но Оубед не явился с повинной, — напомнил Джаред.

— Нет. Думаю, он выбросил… тело жены в море, а потом навеки очернил ее имя. Должно быть, он заплатил тем рыбакам, что сказали родственникам Валентины, будто отвезли ее на материк.

Джаред невольно задумался о том, на что решаются люди ради денег. Вероломство и жадность Оубеда стали причиной смерти многих людей. А Калеб, стремясь увеличить свое состояние, отправился в роковое плавание, которое привело к гибели и его самого, и всю его команду.

Но Оубед умер, так и не успев сполна насладиться богатством, ради которого пошел на убийство. Мыльное производство перешло во владение сына Калеба и Сьюзен, женщины, на которой женился Оубед вскоре после исчезновения Валентины. Долгое время семья Кингсли обладала значительным состоянием, но годы спустя Джаред Пятый, бесшабашный гуляка, лишенный делового чутья, продал семейное дело, а вырученные деньги промотал. К тому времени как Джаред Седьмой подрос, от фамильного достояния осталось лишь несколько старых домов, нуждавшихся в ремонте. Да и те едва не пошли с молотка, их удалось сохранить лишь благодаря Калебу и Адди.

— Почему Оубед не уничтожил дневник? — спросил Джаред. — Надо полагать, написав признание в убийстве, он боялся, что тетрадь обнаружат.

Калеб улыбнулся.

— Конечно, боялся, но юная Аликс нашла тетрадь и надежно спрятала.

— Моя Аликс? A-а, ты опять говоришь о реинкарнации.

— Да. Тогда ее звали Алисой. Она была дочерью Джона Кендрикса от первого брака. Парфения…

— Для нас она Джилли.

Калеб улыбнулся.

— Ты прав. Парфения — это Джилли. Значит, я все же чему-то тебя научил?

— И не надейся, — ухмыльнулся Джаред. Может, дед и выглядел теперь иначе, он нисколько не изменился.

Калеб добродушно рассмеялся.

— Парфения, вторая жена Кендрикса, заменила сиротке мать. Юная Алиса любила Валентину, как любит и сейчас. Услышав, что та пропала, девочка стащила дневник и спрятала в таком месте, где его стала бы искать только Валентина.

— Почему она никому не рассказала о записях на последних страницах дневника?

— Мне думается, она не успела их прочитать. Старая прачечная сгорела через несколько дней после исчезновения Валентины. Возможно, ее поджег Оубед. Вдобавок Алиса была еще ребенком. Она могла забыть о тетради. Забыть на пару сотен лет.

— Если ты знал, где хранится дневник, почему не заставил кого-нибудь откопать его десятки лет тому назад?

— Я даже не знал о существовании дневника Валентины, пока твоя Аликс не появилась здесь впервые. Порой маленькие дети помнят события, случившиеся до их рождения, но, став взрослыми, забывают их. Мы с Аликс играли в шашки, когда она призналась, что скрывает большой секрет. Я убедил ее раскрыть тайну, и девочка рассказала, как пробралась в чей-то дом, нашла там любимую мамину тетрадь и спрятала в печи. Разумеется, я решил, что она говорит о Виктории, и лишь многие годы спустя догадался, о чем шла речь на самом деле. Аликс говорила не о своей матери в этой жизни, а о подруге давних дней.

Калеб улыбнулся своим воспоминаниям.

— Но хотя теперь я знал, где лежит дневник, время извлечь его из-под развалин еще не пришло. Кен должен был превозмочь свой гнев, а Парфении предстояло вернуться на Нантакет. Каждому надлежало сыграть свою роль в этой истории, начиная с твоей малышки Аликс, но она вовсе не собиралась показываться на острове, а время шло. Адди всегда переживала, оттого что поиски Валентины зашли в тупик, вот мы с ней и состряпали завещание, которое так тебя обозлило.