Мертвый в семье - Харрис Шарлин

Готова поклясться, он великолепен.

Но я убью его через пять минут, а то и раньше.

Можешь сделать ставку на это.

Пэм, которая в Викторианскую эпоху была обычной молодой девушкой из среднего класса, скрывающей свои дикие наклонности, вырвалась на свободу, став вампиром.

Я никогда не спрашивала Эрика, почему он обратил именно Пэм, но была уверена, что из-за того, что разглядел в ней природную жестокость.

Поддавшись импульсу, я спросила: - Пэм, как думаешь, что бы с тобой случилось, если бы ты не встретила Эрика?

Повисло долгое молчание или только мне оно показалось долгим.

Я задавалась вопросом, была ли она зла или расстроена из-за того, что у нее не будет мужа и детей.

Мне было любопытно, вспоминала ли она с грустью о сексуальных отношениях со своим создателем, Эриком, которые хотя и не длились долго (а отношения между вампирами, как правило, такие), но наверняка были очень яркими.

Наконец, когда я уже хотела извиниться за вопрос, Пэм ответила: - Думаю, я была рождена для этого.

Тусклый свет от приборной панели освещал ее идеально симметричное лицо.

- Я была бы плохой женой и ужасной матерью.

Та часть меня, что рвет глотки моим врагам, проявилась бы, останься я человеком.

Вероятно, я бы, конечно, никого не убила, ведь убийства не были в числе доступных мне вещей, пока я была человеком.

Но я бы сделала свою семью очень несчастной, уж поверь.

- Ты отличный вампир, - я не знала, что еще сказать.

Она кивнула.

- Да

.

Мы больше не разговаривали до прибытия к дому Эрика.

Как ни странно, он купил жилье в охраняемой резиденции, построенной по четким строительным нормам.

Эрик предпочитал наличие хорошей охраны в дневное время.

А еще ему нравились каменные дома.

В Шривпорте было не много строений с цокольным этажом, так как уровень воды здесь слишком высокий, но дом Эрика стоял на склоне.

Изначально, нижняя часть здания образовывала проход с заднего двора.

По распоряжению Эрика эту дверь убрали, а стену укрепили, так что теперь у него было прекрасное место для сна.

Я не бывала в доме Эрика до тех пор, пока между нами не появилась кровная связь.

Иногда столь тесные отношения с Эриком казались мне восхитительными, но временами я чувствовала себя в ловушке.

Трудно было в это поверить, но сейчас, когда я более-менее оправилась после нападения, секс стал еще лучше.

Сейчас я чувствовала, как будто каждая молекула моего тела вибрирует от близости к нему.

У Пэм был пульт для открывания гаражной двери, которым она и воспользовалась.

Дверь отъехала в сторону и за ней показалась машина Эрика.

Не считая сверкающего Корветта, гараж был совершенно пуст: ни садовых стульев, ни мешков с семенами травы, ни полупустых банок с краской.

Ни стремянки, ни рабочей спецовки, ни охотничьих сапог.

Эрик не нуждался ни в чем из подобного снаряжения.

По соседству были лужайки, красивые лужайки с плотно высаженными клумбами, но спецслужба по содержанию газонов подстригала здесь каждую травинку, каждый куст, убирала каждый упавший лист.

Мы уже были внутри, и Пэм с ноги захлопнула гаражную дверь.

Дверь в кухню была заперта, и она воспользовалась ключем, чтобы мы могли пройти из гаража прямо туда.

Вообще-то, кухня для вампиром бесполезна, хотя небольшой холодильник необходим для хранения синтетической крови, а микроволновка удобна для того, чтобы разогревать кровь до комнатной температуры.

Эрик купил для меня кофемашину и держал в холодильнике немного еды для людей, бывавших в его доме.

В последнее время таким человеком была я.

"Эрик!" позвала я, как только мы вошли.

Мы с Пэм скинули обувь, так как это было одним из домашних правил Эрика.

"Ну иди же, поприветствуй его!" сказала Пэм, когда я взглянула на нее.

"Мне нужно принять Настоящей крови и еще кой-какие средства реанимации."

Я прошла из стерильной кухни в гостиную.

Дизайн кухни был выполнен в мягких тонах, а вот гостиная Эрика вполне отражала его характер.

Хотя это не часто проявлялось в выборе его одежды, Эрик предпочитал насыщенные краски.

Когда я попала в его дом впервые, эта гостиная потрясла меня до глубины души.

Стены здесь были сапфирово синими, а карнизы и плинтусы - чистейше, сияюще белыми.

Мебель представляла собой эклектическое собрание вещей, которые ему приглянулись, вся обивка была в ярких тонах, иногда с затейливыми узорами - глубокий красный, синий, лимонно желтый, нефритовый и изумрудно зеленый, золотой топаз.